— Сделаю все возможное, — заверил Морской сдержанно.

Вообще-то позволять сотруднику с подмоченной репутацией общаться с газетчиками от имени конторы было глупо. Еще миг Морской недоумевал, почему его поставили ответственным и что нашло на руководство, однако увидев влетевшего в приемную знакомого, все понял.

— Владимир Савельевич, здравствуйте! Это я попросил, чтобы вы меня сопровождали! — кинулся навстречу давнему наставнику густо покрасневший рыжеволосый юноша.

Насколько Морской помнил, именовался он Антоном, но все друзья — то ли за детскую непосредственность, то ли за миловидность — звали парня уменьшительно-ласкательно: Антончиком. Студентом театрального института Антончик не был, но целый семестр ходил на занятия к Морскому вольным слушателем. Говорил, что мечтает стать газетчиком, точнее — культурным обозревателем, но Морскому казалось, что парень больше тяготеет к студентке Ивановой, чем к театральной критике. И правда — с тех пор, как девушка вышла замуж за какого-то давнего ухажера, Антончик появляться в институте перестал.

— Вы все-таки пошли работать в газету? — спросил Морской.

— Да. Меня взяли, представляете? Пока стажером, но вся жизнь впереди!

Морской вспомнил также, что парень отличается повышенной восторженностью и пафосно горящим, полным преданности взглядом.

— Мечтаю о работе в отделе криминальной хроники, — продолжал Антончик. — Там у вас в «Красном знамени» такие профи — обзавидуешься.

— Про криминальную хронику нас не предупреждали, — нахмурилась бдительная Клавдия Петровна.

— Нет-нет, здесь я не из-за этого, — тут же отозвался Антончик. — Мне хотелось бы к криминалистам, но пока кишка тонка. Сейчас имею задание про обычный производственный репортаж. Вот и решил, что людям про проблемы кинофабрики будет интересно.

— Нет у нас проблем, — твердо заверила Клавдия Петровна. — Мы — передовое советское предприятие — откуда у нас проблемы?

— Но какую-то проблемку все же надо описать, — умоляюще захлопал ресницами начинающий газетчик. — Мне так и сказали, — он раскрыл блокнот и прочел: «Найди достойную проблематику, опиши как следует».

— Ладно, что-нибудь придумаем, — Морской решил поберечь нервы секретаря и выманил Антончика в коридор.

— Подумать только! — затараторил юноша, едва выйдя за дверь. — Первое задание, и все так хорошо выходит. Хотел интересное предприятие — вот, кинофабрика. И романтично, и захватывающе. Хотел компетентного сопровождающего — и вот! Вы ведь и в делах фабрики разбираетесь, и в том, что нужно для газетного репортажа. Лучше вас провожатого просто и быть не может. Спасибо, что помогаете!

— Я не по собственному желанию, — вздохнул Морской. — Но в целом — да. Пожалуйста!

— Про проблематику я кое-что придумал, — доверительно зашептал юноша. — Что за материалы поступают на фабрику? Сплошные зарубежные ленты. Нет чтобы наши поставлять… Коллектив кинофабрики с куда большим удовольствием поставлял бы на предприятия проката хорошие отечественные ленты. А им в задачи ставят — черт-те что! Сплошное зарубежное кино!

— Красивая завязка — но неправда, — забраковал идею Морской. — Почитайте отчеты производственного отдела. Там все в порядке с долей наших лент. Да, художественных картин сейчас существенно меньше, чем раньше. Но вам не кажется, что было бы немного странно в послевоенный период первым делом поднимать кино? Вы правда думаете, что у страны нет других проблем? Тем паче, что отечественные документальные киноленты искупают нехватку художественных с лихвой.

— Но как же! — не унимался юноша. — Я вот, пока ждал вас, ознакомился со стенгазетой вашей фабрики… Читал краткий обзор интересных находок современных режиссеров. И что? Засилье! Я смотрел, конечно, мельком, но выхватил достаточно фамилий. То Эрмлер, то Мачерет… Что за материал такой у фабрики, раз невозможно написать нормально про русское кино?

Морской не разозлился, потому что понимал, как навязываные отовсюду идеи портят душу рвущимся в бой полным воодушевления неокрепшим умам. Чтоб дать отпор корректно, он вспомнил обсуждаемый недавно в кулуарах пассаж Эренбурга. И повторил почти дословно:

— Русское — это хорошо. Хотите русское — пишите про русское. А мы в газете считаем своим долгом освещать советское, — с нажимом на последнее слово холодно произнес он.

— Мы? — Как ни странно, Антончик услышал мысль совсем иначе.

— Да, «мы». Я лично отвечаю за газету.

— Ох, батюшки! — схватился за голову Антончик. — Не знал, простите. Больше не повторится. Газету, значит, не трогаем. Но что тогда? Нужна проблема. Помогите!

— Специалистов не хватает, — Морской не удержался и все же начал помогать: — Например, нашли еще со времен оккупации оставшийся склад кинолент. Их надо придирчиво отсмотреть. Составить опись, утвердить материалы… — Он задумался, как сформулировать, чтобы не уточнять о сортировке, мол, это — в спецхранилище, это — уничтожить, а это — народу, но показать читателю объем работ. Потом решил, что это не его забота, — Антончик пусть придумывает сам, и продолжил: — Так как на фабрике не хватает квалифицированных кадров, то процедура затягивается на месяц. А при должном комплектовании штата уже через неделю нужные картины были бы размножены и отправлены людям. Вывод — приходите работать на кинофабрику, это нужное для страны предприятие. Все ясно? — Морской увидел, что Антончик записывает его слова в блокнот, и удовлетворенно кивнул: — Для должной экспертности заметки вам нужно дать отрывок из перечня реально поступивших к нам найденных недавно кинолент. Факты всегда располагают к доверию.

— Но вы же говорите — пленки недавно поступили, никак не месяц назад. А перечень уже есть, — осторожно спросил оказавшийся весьма наблюдательным Антончик. — Значит, людей хватило?

— Ну… Важных сотрудников отвлекли от других дел… Это тоже никуда не годится. И вы там не пишите про «недавно», — нашелся Морской. — Или же сами поищите тему для заметки. Другой проблемы я вам с ходу придумать не могу…

Какое-то время он поводил юношу по отделам, описывая, кто чем занимается. Тот радостно кивал и восхищенно хлопал ресницами, записывая что-то и ни о чем больше не спрашивая. Морской жалел, что больше не наделен полномочиями требовать, чтоб перед сдачей текста парень сначала положил черновик ему на стол. Пришлось о записях в блокноте спросить между делом, как бы просто ради вежливого поддержания беседы.

— Ой, не волнуйтесь, — отмахнулся Антончик и тут же успокоил: — Это мой склерозник от забывчивости. Записываю ровно то, что вы говорите. Это ж готовая заметка! Просто чудо! А если завтра вы мне список лент, которые недавно нашлись, продиктуете по телефону — будет вообще здорово. Я так рад сотрудничеству!

В этот момент он галантно отскочил в сторону, чтобы пропустить Морского в зал инженеров, и зацепился рукавом пиджака за гвоздь, торчащий в косяке. Раздался громкий треск.

— Ой, мамочки! — скривился Антончик. — Смотрите, порвалось! И не по шву. Не знаю, чем я так прогневал мироздание. — Он приуныл. — Ну что за жизнь такая? Работаешь-работаешь, и там стажер, и там общественник с доплатой, и… — Тут он осекся, видно, вспомнив, как Морской рекомендовал своим ученикам не распыляться, а сосредотачиваться на одной специализации, под которой подразумевал, конечно, театральную и кинокритику, но мысль все же закончил: — В общем, крутишься-вертишься, а на костюм нормальный все равно не заработаешь.