Он, разумеется, прекрасно помнил, что завтра как раз в это время должна будет уезжать Ирина, но убеждал себя, что предупреждает дочь об опоздании совершенно по другим причинам. Тем паче, правда, если сейчас срочно разыскивать Горленко, как ни крути, придется перенести кое-какие рабочие дела на завтра.

— Да, с Галей я уже договорилась, — сказала Ларочка. — Не знаю, что у вас там происходит, но она просила передать, мол, если надумаешь задерживаться завтра допоздна, то, сделай милость, не таскай с собой плащ ее мамы — он потом воняет табаком, и маме это очень неприятно.

— Понятно, — он вздохнул, поняв, что все еще не прощен. Галочка тоже помнила про отъезд Ирины. Как и про то, что Морской не собирался провожать. Но тем не менее, была уверена, что муж не удержится. — А знаешь что? — сказал он решительно. В конце концов Ирина, при желании проститься, могла найти его сама. А он, Морской, на самом деле дорожил семьей и спокойствием близких, которые были не виноваты в странностях его бывшей жены и всех перипетиях его с ней отношений. — Ну их к черту, эти дела! Я буду завтра дома вовремя, вот увидишь. Кстати, какой подарок посоветуешь выбрать для Леночки? Чем нынче интересуются барышни двух лет?

— Трех лет, — мягко поправила Лариса. — И не волнуйся, я все уже купила. Я принесу, а вы с Галей подарите. И… Для тебя у меня тоже есть сюрприз.

Наскоро простившись с дочерью, Морской решил немедля позвонить Горленко и, сославшись на не подходящие для телефонного разговора новости, потребовать, чтобы Коля сам к нему приехал. Так было и разумней, и спокойней.

— Что? — Насмешница-судьба распорядилась по-другому. — Прямо так и сказал? — переспросил он. — Ну что ж, понятно.

Дежурный в отделении ответил, что Горленко отбыл на выезд, и всем, кто будет его искать в ближайшее время, наказал обращаться в гостиницу «Интурист».

«Придется ехать! — мысленно констатировал Морской. — Я сделал все, что мог, но встреча с Ириной неизбежна».

Уже предупредив, что должен отлучиться, и выйдя к проходной, Морской… столкнулся с загадочно хмурящимся Горленко.

— Ты что, уходишь? — Коля будто испугался. — Есть новости, и я их должен с кем-то обсудить. Точнее, это просто так говорится: «с кем-то». На самом деле важно, чтоб с тобой. Я для этого специально и приехал. Дело конфиденциальное, а афишировать для наших пока рано. Нужен совет со стороны. Но чтоб советчик был особой посвященной.

— К твоим услугам, — Морской галантно поклонился, мысленно аплодируя затейнице-судьбе, в очередной раз лихо меняющей все планы. — Я как раз тебя искал. Сказали, ты сегодня в «Интуристе». Присядем? — он указал на беседку в центре двора.

— Из «Интуриста» я как раз к тебе и сбежал. Нужно обмозговать происшедшее. Подозреваемый юлит, как юла, да еще и этот черт Петров нарисовался. Он, понимаешь ли, когда я ночью сообщил дежурному о проникновении в комнату Ирины, перехватил задачу, отправил для проверки обстановки своих ребят и кое-что даже накопал. А Константинов теперь на все мои вопросы выпячивает грудь и гнет свое: «Я честный гражданин. Я все товарищу Петрову рассказал, зачем мне повторяться». Так что затеянная Ириной паника с какой-то вышки зрения пошла на пользу.

— Гхм, — многозначительно перебил Морской. — Теперь давай-ка все сначала и понятно.

Горленко, как обычно в азарте, хотел не столько быть понятым, сколько выговориться, но на замечание отреагировал и рассказал, как Ирина подняла панику, узнав, что Клара поехала с Констинтиновым на прогулку.

— Я на Ирину сначала рассердился, — рассказывал Коля. — Объяснял же, что не хочу афишировать подозрения против Константинова раньше времени, а она раструбила на всю улицу. Волновалась, видите ли! А что волноваться, если это такой скользкий уж, что открыто себя никогда не подставит! Если все знают, что он поехал выгуливать гражданку Клару, значит она в полной безопасности. Так, кстати, и оказалось. Не успел я с ребятами объясниться, как товарищ Брдж… Бржд… товарищ Клара, в общем, уже входила в гостиницу. Ирина бросилась к ней, начались все эти бабские штучки, мол, «С тобой все в порядке? А с тобой? Я так перепугалась!», объятия и слезы… Я, разумеется, не стал досматривать эту мелодраму и попытался взять в оборот Константинова. Ух, до чего же слизкий тип! — Коля демонстративно вытер ладонь о гимнастерку. — Но я, конечно, тоже мордой в грязь не угодил. Руку пожал, извинился, говорю, значится, с такой заискивающей улыбочкой и крайне доверительно: «Прекрасно понимаю, что это лишние подозрения, но, видите, иностранка разбушевалась. А мне велено беречь ее покой. Вы уж простите, но мне нужно обыскать ваш номер».

Морской не удержался от улыбки, настолько комично Коля изображал собственную обходительность с подозреваемым.

— Тебе смешно! — насупился Коля. — А мне так до конца беседы и пришлось прикидываться, что я бесконечно Константинова уважаю и понимаю. Неудобные вопросы задаю, мол, только из-за истерики Ирины. В номер прошли, я огляделся — ничего подозрительного. Попросил написать этого типа подробный отчет о том, куда и почему они ездили с Кларой. Тот согласился, целый лист мне исписал, пока я номер обыскивал. — Коля достал из-за пазухи сложенный вдвое лист, протянул Морскому, а сам продолжил рассказ: — Ничего особенного ни при обыске, ни в отчете не всплыло. По всему выходит, что Клара, решив утром отправиться на поиски Ирины, вспомнила о навязчивых предложениях Константинова покататься по городу и решила воспользоваться удачно подвернувшимся транспортом. Никакую экскурсию она слушать не захотела, а потребовала, чтобы ее отвезли к вам домой. Что было там, Константинов не знает, потому что ожидал в автомобиле, но потом — и во время визита ко мне в отделение милиции, и у меня дома при разговоре со Светланой — он понадобился Кларе в качестве переводчика, потому сопровождал ее лично. Даже в аптеку вместе с ней ходил. Обессилившая Клара, уже узнав от Светы, что с Ириной все в порядке, заявилась туда, чтобы накупить себе лекарств от нервов, головы и прочих расстройств, — Коля презрительно фыркнул, заметив, что Морской внимательно читает отчет Константинова. — Да нет в этой писульке ничего! Придраться не к чему. И Клара все подтверждает. Я расспрошу ее, конечно, поподробнее, когда она слегка придет в себя. А лучше поручу Ирине расспросить. Но чую, нас и тут ждет подлянка — не зацепиться! Про то, как он оказался на месте преступления, я напрямую спрашивать не мог, поэтому зашел с другого тылу. «Вы уж простите, что я спрашиваю, — говорю. — Но нет ли у вас версий, почему у гражданки Грох сложилось ощущение, что вы преследуете ее подругу? Вроде бы вы все время звали Клару пообщаться, проходу не давали… Приглянулась?» Он прямо разозлился. «Я, — восклицает, — женатый человек!» Мне это на руку, я в блокнотик записал, — Коля выудил из кармана измятый блокнот, демонстрируя какие-то каракули. — Записал, значится, и понимающе киваю, мол, так и думал. «Значит, Клара — ценный специалист, и вы из-за отсутствия товарища Гроха пытались с ней навести дружеские контакты. Верно?» — говорю. А Константинов снова злится: «Да никакой она не специалист! Даже не ясно, как в делегацию попала. Я просто проявил должностную бдительность. Подробности пусть вам коллега расскажет, если сочтет нужным. Перед законом я чист, о чем подробно отчитался». И все! Ни слова больше не прибавил, сославшись на Петрова. Он, мол, все знает, а вы катитесь к черту! Каков нахал этот Петров, а? Ведь именно из-за меня получил информацию о злоумышленнике в номере Ирины, а все разведывать направил своих ребят. Специально не пустил моих, чтобы я в неведении остался. Но я-то тоже не лыком скроен. Расспросил его юнцов строго, выудил, что они там навыясняли ночью в гостинице…