– Я не хочу с тобой разговаривать, – сказала она. – Я не хочу тебя больше видеть.

Женщина подошла к воротам.

– Гаррик! – с улыбкой позвала она. – Мы не знали, что ты приедешь. Ты бы предупредил. – Она посмотрела на Меррин и перестала улыбаться.

Меррин повернулась и пошла прочь. Она чувствовала себя окоченевшей внутри и снаружи. И думать она могла только об одном: что эта девочка – дочка Стивена, а Гаррик ничего ей не сказал. Все становится понятно, подумала она. Гаррик сказал, что произошла ссора. Он узнал, что Китти беременна от Стивена. Возможно, они сказали ему, что собираются сбежать, и Гаррик застрелил Стивена из ревности и мести. А потом организовал заговор молчания вместе со Скоттами, чтобы родственники Стивена никогда не узнали о существовании его ребенка.

Меррин снова скрутило горе, вонзилось в нее как острый нож. Она даже не представляла, что такое бывает. Огромная боль и гнев. И еще что-то почти незаметное – тихий-тихий внутренний голос, который, несмотря на все доказательства, продолжал шептать, что она не права. Что человек, который защищал ее, загораживая своим телом перед лицом смерти, не мог так поступить. Этот голос нашептывал, чтобы она не теряла веру и еще раз как следует все обдумала. Ведь она любит Гаррика, несмотря на то что не доверяет ему. Ее любовь не совсем мертва.

Меррин вспомнила, что было три выстрела. Две пули попали в Стивена, но что случилось с третьей? Гаррик сказал, что Стивен пытался убить Китти, но Меррин предпочла ему не поверить, поскольку не сомневалась – Стивен и Китти любили друг друга. Но если она зря ему не поверила, и он сказал правду… тогда получается, что Гаррик защищал Китти и пытался спасти ее от Стивена. А раз Китти была тогда беременна, то он, наверное, увез ее за границу, чтобы уберечь от скандала. А позже сделал то же самое для ее ребенка…

Горло Меррин обожгли горячие слезы. К ней медленно и боязливо возвращалось интуитивное чувство, что она может доверить Гаррику и свою жизнь, и свое сердце. Она знала, что должна вернуться, должна мужественно посмотреть в глаза Гаррику и наконец услышать всю правду. И если правда будет означать, что ее вера в любовь Стивена и Китти основывалась на лжи, Меррин в конце концов придется посмотреть ей в лицо.

Тропинка, бегущая вдоль утесов, казалась пустой и безлюдной. Она петляла между маленькими лужайками морского клевера, кермека и невысокой упругой травки. Меррин спустилась на пляж и на мгновение остановилась, вдыхая соленый морской воздух. Он оказался таким холодным, что стало больно дышать. Слез у Меррин уже не было, она чувствовала лишь оцепенение и усталость. Она присела на камень у песчаной полосы берега. И почти сразу испытала желание вернуться и отыскать Гаррика. Ей нужно его выслушать.

Поблизости захрустел галечник. Меррин дернулась и обернулась. На мгновение ей показалось, что она грезит. Позади нее стоял Том Брэдшоу. В цивильной лондонской одежде и не особенно дружелюбный.

– Привет, Меррин, – произнес Том. Он чарующе улыбнулся, но глаза его так и оставались бесстрастными.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

– Я шел за тобой от самого дома, – пояснил Том. – Я хочу с тобой поговорить. – Он чуть повернулся в сторону, сунул руки в карманы. – Настоящий шок, да? – непринужденно произнес он, – Узнать, что Гаррик Фарн не только убил твоего брата, но еще и украл его ребенка.

– Прекрати, – оборвала его Меррин. – Не говори так.

– Полагаю, он представит тебе это как ужасно благородный поступок, – усмехнулся Том. – Невозможность выбора, клятва у постели умирающей жены и девочка, которая, как ему было известно, никогда не сможет носить его имя, потому что родилась слишком рано, чтобы быть его дочерью… – Он пожал плечами. – Ты все это оценишь, Меррин. Я припоминаю, что ты всегда была невероятно помешана на чести, правосудии и всех этих высокопарных идеях.

– О чем ты? – Меррин нахмурилась. – И откуда тебе все это известно?

– О, мне сообщил об этом друг, – пояснил Том. Меррин видела, что он ужасно собой доволен. – Она думала, что это дитя – приблудыш самого Фарна, но я быстро выяснил правду. Оказалось, что девчонку прижил не он, а его жена, а потом… – Том пожал плечами. – Остальное уже не составляло труда выяснить. Знаешь, слуг разговорить легко, если цена подходящая и человек правильный. А среди них попадаются и те, кто помнит Гаррика Фарна еще ребенком. Они-то мне и сообщили о дьявольской сделке, которую заключили твой отец, покойный герцог Фарн и лорд Скотт, – они поклялись скрыть правду и похоронить позор Китти вместе с ней. И позор твоего брата тоже, – задумчиво добавил Том. – Его едва ли можно назвать чистым и невинным агнцем, не так ли? – Он посмотрел на Меррин. – Хочешь услышать всю правду?

Глаза Тома бесцветно блестели. Меррин в шоке поняла, что он смакует эту историю и наслаждается ее горем. Она и раньше знала, что Том Брэдшоу безжалостен и временами даже жесток, но никогда раньше не видела, чтобы он радовался чьим-то страданиям. Меррин стиснула кулаки. Пальцы, несмотря на кожаные перчатки, почти онемели от холода.

– Не хочу, – сказала она. – Во всяком случае, от тебя. Если понадобится, Гаррик мне все расскажет.

– Какая очаровательная преданность, – ухмыльнулся Том. – Даже предполагая о нем самое худшее, ты все равно упрямо продолжаешь верить, что он не может быть плохим до конца.

– Я знаю, что у него больше принципиальности, чем у тебя, – яростно возразила Меррин. Она вскочила на ноги. – Ты пытался шантажировать мою семью. Ты притворялся, что работаешь на правосудие, а на самом деле работал только на свою выгоду. Ты… – Меррин вдруг остановилась. – Ты меня использовал, – прошептала она.

Том засмеялся:

– Бог мой, как же долго это до тебя доходило! – Его улыбка стала еще шире. – Ты совершенно права, – подтвердил он. – Я подкармливал твою ненависть к Фарну. Я направлял каждый твой шаг. Я тебя использовал, чтобы получить нужную информацию.

Меррин похолодела:

– Почему? Почему ты это сделал, Том?

– Я хочу низвергнуть герцогство, – ответил тот. Он снова улыбнулся, но глаза его оставались холодны как лед. – И хочу уничтожить Гаррика Фарна. Он владеет всем, что по праву должно принадлежать мне.

Брэдшоу повернул голову и посмотрел на море. Ветер играл его волосами. Прилив подползал все ближе, увлекая за собой песок и уничтожая все следы Меррин.

– Я, как и он, сын Клодиеса Фарна, – заявил Том, – но, в отличие от Гаррика, не получил никаких привилегий.

– Ты? – Меррин попятилась. – Но… ведь твой отец работал на Темзе! Ты сам мне рассказывал… – Она замолчала, потому что Том перестал обращать на нее внимание. Он смотрел на море, на белые верхушки волн, где властвовала серая метель.

– Моя мать была горничной, – проговорил Том и перевел взгляд на Меррин. Однако девушка испытала странное ощущение, что он все равно смотрит сквозь нее. – Она знала моего отца – мужчину, который дал мне свою фамилию, – с самого детства. Они поженились, когда она уже была беременна. Что до покойного герцога… – плечи Тома заходили под одеждой, – то он считал слуг своей личной собственностью и соответственно с ними обращался. Одной служанкой больше, одной меньше. Какая разница, хочет она этого или нет? Моей матери он ничего не предлагал. Ее просто уволили без единого пенни с клеймом шлюхи.