Заколов напряженно смотрел, как маленькая фигурка позади состава торопливо поднимает «Урал». Ветер выстудил злость Тихона на проводника. Сейчас главное – спасти Нину. Он должен успеть к ней первым.

Заколов обернулся. Гриша тихо хныкал, сжавшись в комочек на заплеванном полу тамбура. На его брюках расплывалось мокрое пятно. Тихон захлопнул дверь наружу, в первую секунду тишина показалась абсолютной.

– Хорош гнусить. Все закончилось. – Заколов в упор смотрел на проводника.

Тот продолжал вздрагивать от беззвучных рыданий. Прозрачные дорожки слез на лице догоняли густые мутные наплывы соплей. Тихон наклонился и крикнул:

– Кончай!

Гриша покорно замолк, из-под раскрытых век блестел затравленный взгляд нашкодившей собаки.

Тихон дружелюбно спросил:

– Куришь?

Гриша дважды мелко кивнул.

– Тогда кури. У меня сигарет нет, – пояснил Заколов.

Проводник сумбурно покопался в карманах в поисках сигарет, несколько раз чиркал зажигалкой, старясь поймать дрожащий огонек. Наконец тамбур стал заполняться табачным дымом. Его запах приятно заглушал въедливую кисловатую вонь немытого вагона.

Заколов дождался, пока взгляд проводника стал осмысленным, и задал вопрос:

– Разъезд 1917 километр знаешь?

Гриша кивнул.

– Поезд там останавливается?

Гриша отрицательно покачал головой. Могло показаться, что он окончательно перешел на язык жестов.

– Придется остановить. Понял?

Гриша опять кивнул.

– И не вздумай что-нибудь перепутать!

«Нет! Не перепутаю!», – видимо, означало интенсивное покачивание головой в ответ.

Когда проводник докурил и встал на ноги, Заколов миролюбиво спросил:

– Сумка моя где?

– Нет… но я возмещу… виноват, товарищ капитан, – будто заново учась говорить, подбирал слова Гриша. – Только книга осталась.

В купе проводника Заколов с интересом пролистал свой учебник «Теория вероятностей и математическая статистика».

– Вот видишь, Гриша, абсолютной невероятности не бывает. Для всякого события существует хотя бы мизерная доля вероятности, что оно произойдет. И наша с тобой встреча полностью это подтверждает. Никогда не забывай об этом, особенно когда замыслишь очередную пакость кому-нибудь.

Тихон засунул учебник в рюкзак. Нетерпеливые глаза ловили линию горизонта впереди по ходу поезда и мысленно тянули ее на себя, стремясь ускорить проникновение сквозь пространство.

Но почтово-багажный поезд останавливался слишком часто и к разъезду 1917 Тихон Заколов подоспел только в середине дня.

В нужный момент проводник дернул стоп-кран, поезд экстренно затормозил, и Заколов комфортно сошел около маленького домика рядом со старым железнодорожным переездом.

Домик успокоил Заколова своим безмятежным видом. Пустой дворик без деревенского хлама, небольшие кустики палисадника в сочной весенней листве и благодатная тишина вокруг. Казалось, весь шум вселенной утащил за собой скрывшийся за горизонтом состав.

Легкий скрип невесомой калитки из рассохшихся штакетин вернул Тихона к реальности. Ноги быстро внесли на маленькое покосившееся крыльцо. Здесь за дверью должна быть Нина. Он успел к ней первым. Она ждет его, и этим все сказано.

На стук никто не ответил. Тихон надавил на дверь – она поддалась. Вместе с открывающимся сумраком жилища в душу вползала тревога.

– Нина, – тихо позвал Заколов. Не услышав ответа, он, с раздражением на пугающую тишину, громко выкрикнул: – Нина!

Если ее здесь не окажется – он в тупике!

Ему показалось, что где-то в глубине жилища раздался едва слышный звук, похожий на стон. Заколов ринулся внутрь.

В тесной спаленке на полу среди поваленных стульев и разбросанных мелких предметов лежал пожилой человек. К животу он прижимал скомканную скатерть, видимо, сдернутую с маленького столика. При звуке шагов Заколова глаза старика открылись. Тусклый взгляд ощупал вошедшего.

– Нина? Где Нина? – накинулся с вопросами Тихон. – У вас была девушка?

Старик молчал. Тихон снял рюкзак и наклонился:

– Вы Горбунов Федор Николаевич?

Старик кивнул.

– Я вам помогу подняться.

Заколов подсунул руку под шею лежащего и попытался его усадить. Старик зажмурился от боли и жестом остановил Тихона.

– Воды, – еле слышно прошептали его пересохшие губы.

В светлой горнице в эмалированном ведре с крышкой Тихон нашел воду. Он подхватил ведро и стакан и все это принес к старику. Поить пришлось с рук, вливая маленькие порции воды в жадно раскрытые губы. Старик выпил несколько стаканов, пока глазами не показал, что хватит.

– Где девушка? Ее зовут Нина. Она была у вас? – настойчиво стал спрашивать Тихон.

– Да … была…

– Где она сейчас? Еще в доме? – Тихон огляделся, готовый тотчас вскочить.

– Нет … ее увел…

– Кто? Кто ее увел? – не в силах переждать паузы между словами старика, торопил Заколов.

– Капитан…

– Милиции? – выдохнул Тихон.

– Да.

Досада, будто острая бритва, полоснула Тихона. Губы сжались, а кулаки напряглись. Опять капитан милиции перешел дорогу! Значит, он успел сюда первым.

Кто он? Что ему нужно?

Ах да, деньги. Он же предупреждал около банка. Тихон невольно взглянул на рюкзак. Тогда еще не все потеряно.

Федор Николаевич прикрыл глаза, словно держать их открытыми было выше его сил. Голова старика качнулась набок.

– Что он говорил? Что? – Заколов судорожно тряс старика, пытаясь вернуть его в сознание.

Тот выровнял голову. В глубоких морщинах на лице образовались полоски пота. Глаз старик практически не открывал, а слова выталкивал с болью маленькими порциями:

– Он сказал… придет парень… с рюкзаком… Я буду ждать его… вместе с девушкой…

– Где? Где он будет ждать?

– В Гип… Гиптильнике… до полуночи, – с трудом произнес старик.

– Как туда добраться?

– Через Туркестан, … а там… старая дорога, – старик говорил все тише и тише.

Гиптильник – мрачное местечко. Но эта тревожная информация успокоила Заколова. Появилась ясность. Нина жива, он на верном пути, и на встречу с ней должен успеть. Тело старика издало странное похлюпывание.

– Что с вами? Чем вам помочь? Как сюда вызвать врача? Ведь я должен уйти, – заторопился Тихон, оглядывая Федора Николаевича более внимательным взглядом.