А при дворе Екатерины Медичи в это время разыгрывались нешуточные страсти, действующими лицами которых являлось королевское семейство и Гизы вместе с их фаворитами.

Началось, как обычно, с зависти. Карл IX завидовал успехам на военном поприще своего брата герцога Анжуйского, Анжу испытывал зависть и ревность к герцогу Гизу, снискавшему себе на том же поприще не меньшую, если не большую славу. А потому надо было унизить и растоптать этого полководца, сделать так, чтобы о Гизе забыли, но помнили бы только о герцоге Анжуйском самом и о нем бы говорили. Мысль эту подал Анжу шевалье дю Гаст, его фаворит, человек во всех отношениях неприятный и созданный, как вспоминает о нем Маргарита Наваррская в своих записках, лишь для того, чтобы причинять людям зло. Должно быть, именно поэтому его и полюбил герцог Анжуйский, никогда не отличавшийся добрым и миролюбивым нравом.

Но если Марго ненавидела дю Гаста, то и он в свою очередь испытывал к ней отнюдь не дружелюбные чувства. А началось все с того, что у одной из придворных дам, красавицы необыкновенной, уступавшей в этом отношении лишь Маргарите Валуа, внезапно заболел и умер супруг. К той даме, Алоизе де Сен-Поль, на следующий день после похорон явился дю Гаст и предложил свои услуги по части утешителя женского пола. Алоиза ответила категоричным отказом, но дю Гаст был излишне настойчив, за что и получил увесистую пощечину. Восприняв это как оскорбление, паршивец в присутствии всего двора назвал мадам де Сен-Поль шлюхой, которая якобы не постеснялась на его глазах отдаться сразу троим, в то время как тело ее мужа едва остыло. Услышав об этом из уст фрейлин королевы-матери, Алоиза залилась слезами и бросилась искать защиту у принцессы Ангулемской, своей лучшей подруги. Диана, недолго думая, явилась к Маргарите и поведала ей о гнусном поведении дю Гаста. Когда Маргарита вновь увидела того в окружении придворных, она громко назвала его подлецом и бесчестным негодяем и тотчас потребовала от него извинений в адрес Алоизы. Дю Гаст смертельно побледнел под устремленными на него со всех сторон любопытными взглядами и в бессильной злобе сжал кулаки, но все же, скрипя зубами, выдавил из себя слова извинения, боясь, как бы история не достигла ушей короля. Алоиза рассыпалась в благодарностях принцессе Маргарите, а дю Гаст затаил на нее злобу.

Итак, удостоверившись в том, что сестра короля, обнаружив в нем низкую и подлую душу, возненавидела его, что способствовало всеобщему презрению к нему, дю Гаст стал обдумывать план мести. А когда заметил пылкие и недвусмысленные взгляды, которыми обменивались Марго и Гиз, понял, — час его пробил.

Однажды утром дю Гаст вошел в спальню к герцогу Анжуйскому, когда тот только встал с постели и был отнюдь не в добром расположении духа.

— Мой принц, вы уже изволили встать?

— Да, и я ужасно голоден, поэтому собираюсь позавтракать. Хочешь, пойдем со мной.

— Конечно, только прежде мне хотелось бы поговорить с вашим высочеством на весьма щекотливую тему, касающуюся вашего семейства.

— Дело идет опять о каких-то происках моей матери? — поморщился юный герцог. — Оставь, дю Гаст, тебя это не касается.

— Речь пойдет не о вашей матери, а о вашей сестре.

— О Марго? Ты имеешь ввиду те пламенные взгляды, которые она бросает на Гиза? Но ведь я запретил ей даже смотреть в его сторону!

— Напротив, мой принц, вам надлежит всячески поощрять эти взгляды и даже устраивать влюбленным тайные свидания.

— Как! Ты хочешь, чтобы я своею собственной рукой положил Марго в постель Гиза? Свою сестру — этому негодяю! Да ты просто скотина! Клянусь мессой, еще одно слово — и я убью тебя!

Дю Гаст хорошо знал, что Маргарита была любовницей Анжу и предвидел эту вспышку гнева. Знал он и о ненависти своего господина к лотарингскому принцу, а потому лишь криво усмехнулся, выслушав тираду брата короля, и совершенно спокойно ответил:

— Монсиньор, тем самым вы добьетесь цели, которую поставили перед собой в отношении герцога Гиза. Но, если мой совет кажется вам плох, вы можете убить меня, а сами отправляйтесь завтракать. Но помните одно: чтобы отомстить врагу, надо сначала стать его союзником, а потом, снискав его доверие, уничтожить неприятеля его же собственным оружием.

Кажется, об этом говорил Макиавелли.

Анжу немного остыл, поразмышлял. Потом подошел к фавориту и положил руку ему на плечо.

— Ну-ну, я пошутил, не сердись, дю Гаст. Говори, что ты там задумал.

— Проявите к Гизу пламенное дружелюбие, выразите желание породниться с ним, сведите его с вашей сестрой, устройте им несколько любовных свиданий, у нее от этого не убудет, а затем, когда сердца влюбленных разгорятся как следует, залейте их водой.

Анжу хмурился, ничего не понимая.

— Что ты хочешь этим сказать, дю Гаст? Объясни!

— Станьте союзником Гиза, — вкрадчиво заговорил фаворит, — он утратит бдительность и будет рассчитывать на вашу помощь. Но в один прекрасный день вы заявите королю, что отношения возлюбленных зашли слишком далеко и что именно таким путем Гизы стремятся занять престол, а его самого скинуть с трона. Поверьте, гнев короля будет страшен, и он изгонит Гиза.

Анжу задумался. То, что предлагал этот интриган, было весьма любопытно. Гиз в последнее время что-то чересчур стал надменен и спесив, не мешало бы указать ему его место, тем более что по этому поводу уже неоднократно высказывалась сама королева-мать. Но дю Гаст, этот-то чего хочет?

— Ты о чьих интересах заботишься, рабская твоя душа? — спросил герцог.

— Разумеется, о ваших, монсеньор!

— Что же я выиграю от всего этого?

— Вы и сами это прекрасно знаете, мой принц. Гиза удалят — и не станет полководца, оспаривающего у вас славу победителя при Жарнаке и Монконтуре. К тому же вы отомстите сестре, разбив ее сердце и повергнув ее в уныние.

— Отомщу Марго?

— Разумеется, ведь до Гиза она спала, гм… в вашей постели. Ну а когда ее сердце остынет, в нем сразу же отыщется место для ее возлюбленного брата, которым она столь легкомысленно пренебрегла.

— Хм, — пробурчал герцог Анжуйский, — совет хитреца и подлеца одновременно… Однако он неплох и, мне кажется, над ним стоит поразмыслить. Но теперь признавайся, какова твоя выгода во всем этом? Ведь не из одного желания помочь мне ты выдумал эту игру!

— О, монсеньор, ведь дело идет о чести вашей семьи! Я радею только о вашем благе, а также о процветании династии Валуа, с которой могут затеять междоусобную войну могущественные принцы Лотарингского дома. Вспомните борьбу Людовика XI и Карла Бургундского за французский престол. Разве вам хочется повторения такой же войны? Не мало ли нам войн с гугенотами?

— Да-да, пожалуй, ты прав, дорогой дю Гаст… Но идем завтракать, позже мы вернемся к этой теме и обсудим план дальнейших действий.