— Хорошо, дорогой, — согласилась Галя, — но только ты эту свою «феньку-эфку», или как там она называется, спрячь куда-нибудь или выброси. Хорошо?

— Это запросто! — пообещал Хантер, засовывая гранату в сверток с пляжными принадлежностями. — Например, в воду! Будет роскошная юшка! Любишь юшку, то есть уху? — посмеиваясь, спросил он.

— Ты, наверно, забыл, — улыбнулась в ответ девушка, — что я родилась и выросла на Волге. Так что вопрос твой является неуместным!

— Раз так — тогда вперед, — согласился Сашка с видом потомственного браконьера, — за ухой!

Вскоре прикатил хозяин дома — и не на какой-нибудь «Волге», а на новенькой дизельной «тойоте» — полковник любил машины и разбирался в них. Хантер уставился на иномарку с видом неандертальца — и Худайбердыеву пришлось пояснить, что «тойота» — личный подарок самого Наджибуллы[89].

— Ты не представляешь, чего стоило пройти формальности на границе в Термезе! — с улыбкой добавил он. — Если б не его чиновники, машина так и осталась бы там. С нашей бюрократией мороки… Ты как, Искандер, машину-то водишь? — неожиданно спросил полковник.

— С семьдесят девятого. Еще в десятом классе на отцовском «жигуле» одноклассниц в лесок прогуляться возил… Умею водить все виды автотранспортной и бронетанковой техники, себ дегерволь! — доложил старлей, шутливо принимая строевую стойку.

— Вот и замечательно, Саша, — вставила Светлана, поглядывая на мужа. — Давлет еще не вполне окреп после ваших с ним подвигов. — По городу еще туда-сюда, ну а на большие расстояния приходится брать «автопилота» Ваську, водителя служебной «Волги».

— Давай за руль! — скомандовал полковник, — я буду «старшим машины».

Он кивнул на сиденье рядом с водительским, на котором уже распласталась знакомая Сашке волчья шкура. — А дамы, как и предписывает Коран, — сзади. — Худайбердыев широко улыбнулся, показав крепкие еще белые зубы. — Только поосторожнее! Скорости здесь переключаются так же, как на «жигулях», за исключением задней, зато движок втрое мощнее. Би пешт, туран! — скомандовал он на пушту.

С непривычки Хантер рано отпустил педаль сцепления, и «тойота» прыжком рванула с места. Но уже через десяток километров он приноровился к ласковой и послушной машинке, хотя Худайбердыеву все время приходилось его «притормаживать» — стоило слегка расслабиться, как «японка» словно сама по себе набирала скорость за сотню километров в час. Двигатель при этом тихонько бормотал, руль с гидроусилителем слушался малейшего прикосновения, в магнитоле крутилась кассета Пугачевой, а все прочие элементы управления выглядели детскими игрушками. После езды на БМД, БМП, БТР ему казалось, что не едет, а летит.

Когда городские окраины остались позади, Светлана неожиданно запела — и полковник мгновенно выключил магнитофон. Голос у женщины оказался глубокий, грудной. Полковник слушал, прикрыв глаза, и по его лицу было видно, как он любит такие минуты. Чуть погодя вступила и Галя — сильным и чистым сопрано. И странное дело — оказалось, что протяжная русская песня замечательно сочетается с окрестными пейзажами — зеленой долиной реки Чирчик и синеющими вдали отрогами Тянь-Шаня.

«Тойота» мягко катилась по вполне приличному шоссе, а из открытых окон продолжали нестись русские, украинские и казачьи песни — Светлана знала чуть ли не весь народный репертуар.

Вскоре, однако, пришлось свернуть с асфальта на проселок и закрыть окна из-за густой лессовой пыли.

Место, которое выбрал Худайбердыев, находилось в безлюдных предгорьях на расстоянии около сотни километров от Ташкента, у живописного водопада. Вскоре на берегу горной речки появились две цветастых туристских палатки, а все необходимое для стоянки заняло свои места — боевым офицерам не привыкать к лагерному быту. Полковник на скорую руку забросил пару удочек на форель — рыбу, совершенно неведомую Александру и Афродите, жителям равнин. Помимо удочек прихватил он и трофейный охотничий «Ланкастер» шестнадцатого калибра.

— На кекликов[90]с утра сходим! — пояснил полковник, перехватив вопросительный взгляд гостя. — Да и ночью в горах с ружьишком как-то спокойнее…

Это Хантер хорошо понимал: полковник, как и он сам, уже физически не мог обходиться без оружия.

Пока мужчины заканчивали разбивать лагерь, женщины натянули купальники, и молодой человек не без удивления отметил, что Светлана для своих сорока «с хвостиком» отлично сохранилась — красивая, чуть полноватая фигура, плоский живот, все еще стройные ноги. Ну, а его Афродита в новеньком бикини выглядела так, что от одного взгляда на нее старлей утратил дар речи.

Не выдержав, он подхватил девушку на руки и, словно коршун добычу, потянул за водопад, чья водяная завеса, падая со скалы, образовала укромное убежище. Укрывшись за нею, невзирая на брызги, молодые люди с жадностью набросились друг на друга — так, словно встретились впервые.

Вернувшись через пару часов, они не обнаружили в лагере полковника — тот ушел рыбачить вниз по течению. На бережку хлопотала Светлана: потрескивал и дымил костер, на складном столике высились горы нарезанных овощей для салатов. Дело, судя по всему, шло к ужину, поскольку время обеда влюбленные благополучно пропустили.

— А вот мы сейчас тоже рыбки наловим! — подмигнул старлей и, прихватив сверток с «фенькой» и удилище — для «прикрытия», направился выше по течению.

— А на что ж ты ловить будешь? — изумилась Светлана. — Червей Давлет с собой унес…

— На хлеб, — посмеиваясь, ответил Хантер. — Форель, говорят, — рыба неприхотливая! Ты со мной, о рахат-лукум моего сердца? — Уже на ходу он схватил Галю за руку.

— Только смотрите, — улыбнулась вслед полковничиха. — Скоро ужин, не увлекайтесь чересчур… рыбалкой!

— Да нет, мы и в самом деле рыбачить. — Сашка обнял Афродиту за талию, увлекая за собой. — Надергаем на юшку — и обратно…

У подножия скалы он раскрошил кирпичик белого хлеба и прикорм в кипящее углубление под водопадом, которое падающая вода выдолбила в камне за столетия. Действовал он в точности так, как было написано в наставлении по выживанию в экстремальных условиях, что им преподавали на курсах Спецпропаганды. Там говорилось, что рыба, особенно в сухую и жаркую погоду, часто держится именно в таких углублениях, где вода насыщена кислородом.

Прикормив местную живность, Александр с четверть часа посидел на каменистом берегу в ласковых объятиях. Здесь было хорошо — мшистые камни, бурная речка, заросли тугаев, пестрые цветы у воды и бездонное небо над головой, синее, как панджшерский камень лазурит. Ничего не напоминало о том, что всего в нескольких сотнях километров отсюда бушует война, каждый день гибнут люди, пылают кишлаки, подрываются на фугасах бронетранспортеры и «наливники». Но сейчас Хантер не думал об этом — война научила жить по принципу «здесь и сейчас».