Когда, например, Дмитрий Иванович вступил в должность начальника железнодорожной милиции, его предшественника В. И. Пестрых уже уволили, еще 1 июня «по семейным обстоятельствам», а заодно, в тот же день, был уволен со службы и помнач железнодорожной милиции Авраменко. В милиции на «чугунке» до такой степени вычистили командные кадры, что Главупру пришлось временно назначить сюда для руководства помощника начальника Читинской гормилиции, у которого Дмитрий Иванович и принимал дела.

Теперь, почти за полгода работы в Чите, Фоменко достаточно хорошо разобрался, кто чего стоит в милицейском руководстве.

Не раз приходилось встречаться по соприкасающимся делам и с Антоновым. Из общения с ним Дмитрий Иванович вынес стойкое убеждение, что Антонов — явный пустозвон, в глубину проблем вникать не любит, предпочитает руководить из кабинета, но отчеты в Главупр составляет бойкие.

Поэтому Дмитрий Иванович старался общаться с ним поменьше, да и Антонов, словно чувствуя это, к тесному знакомству не стремился.

Однако у руководителей МВД Антонов был в явном фаворе, что поначалу чрезвычайно изумляло Фоменко. Когда Главного правительственного инспектора нармилиции Колесниченко командировали в Гродеково для руководства ликвидацией остатков банд Семенова, бежавших из Забайкалья, на полтора месяца исполнять обязанности Главправинспектора поставили Антонова.

Скорее всего, тогда и приблизил Антонов к себе Гадаскина, тоже любившего щегольнуть своей начальственной принадлежностью и склонного к дешевым эффектам, как и бойким рапортам, ради чего он и выколачивал из подозреваемых нужные показания.

Дмитрий Иванович внимательно выслушал Гадаскина, но ничего ценного из его характеристик сотрудников отделения не извлек. Все остальное в принципе было уже обговорено, посему распрощались — ничто не связывало.

Фоменко остался один в своем новом кабинете.

1

От железного бока круглой и высокой голландки приятно тянуло теплом, и кипы бумаг на столе уже не вызывали большого уныния. Дмитрий Иванович углубился в документы.

В одном из сентябрьских рапортов мелькнула знакомая фамилия — Ленков! Сообщалось, что в ночь на 22 сентября шестеро бандитов, «имея при себе огнестрельное оружие, открытой силой напали на помещение Главсанупра» — Главного санитарного управления Республики, разоружили под угрозой расстрела часовых и взломали кассу, где хранились ценности, но ничего взять не успели, так как один из охранников, которому, как оказалось, Ленков был знаком по Куке, выкрикнул его фамилию, после чего налетчики скрылись, похитив лишь у одного военнослужащего револьвер.

«Однако действует этот Ленков-Пугачев с размахом, — подумал Дмитрий Иванович, вспомнив ноябрьское газетное сообщение о нападении на Кадалинское зимовье. — Нагло орудует и масштабно, не отдельных прохожих грабит — на большую добычу зарится!..»

Пролистал рапорта агентов и сводки происшествий дальше, но больше пока эта фамилия, звучащая, как казалось Дмитрию Ивановичу, прямым укором в его адрес, в бумагах не встретилась. Выходит, действовал Ленков по-прежнему безнаказанно. А что действовал — в этом Фоменко не сомневался.

— Разрешите, товарищ начальник! — раздался звонкий голос, и на пороге выросла молодцеватая фигура. — Помнач Баташев. Разрешите доложить?!

— Оглушил! — мотнул головой Фоменко. — Здравствуй, Баташев. Слушаю.

— Товарищ начальник! По пятому участку у нас «чэпэ»! — вытянувшись в струнку, отрапортовал паренек.

— Докладывай, что случилось? Проходи, садись. Да, проходи! Что ты, как в строю, застыл? Или это бывший начальник приучил во фрунт стоять?

— Так точно, — смущенно проговорил, опустив голову, Баташев.

— Ясно… Что ж, воинская дисциплина — дело хорошее. Но и сам запомни, и другим передай — у меня правила другие. Разгильдяев и нерях не люблю, но в струнку тянуться, так думаю, не в кабинете надо, а когда на строевой смотр выстроят. И еще, — Фоменко скосил глаза в лежавший на столе список. — Имя-отчество мое Дмитрий Иванович, а тебя Михаилом Степановичем величают? Учитывая нашу разницу в возрасте, не против, если буду только по имени звать, а, Михаил?

— Да что вы! — запунцовел Баташев от удовольствия.

— Ну а теперь рассказывай по порядку, что произошло?

— Вчера вечером, в районе противочумной станции старшим агентом Бойцовым и милиционером Пашковым был задержан подозрительный гражданин. И лицо показалось знакомым, и подозрение было на участие в грабеже: как раз, Дмитрий Иванович, обратились крестьяне из Угдана. Ехали на двух подводах, а их остановили налетчики в масках, отобрали продукты и деньги. Вот подозрение и пало на этого. Доставили его в пятый участок уездной милиции для допроса. И тут Бойцов его окончательно и признал! Это, говорит, бандит по фамилии Ленков, который в августе сбежал из предвариловки, когда был задержан на вокзале, за драку, но назвался чужой фамилией…

— Пугачевым!

— А вы откуда знаете?! — ошарашенно уставился на Фоменко Баташев.

— При мне это было. Разбирался я еще с ним. Здоровенный такой парень, истинный битюг, шея — ого-го! Бычья! Разве что круглых щек не наел. Так?

— Бойцов так и обрисовывает. Ну и, значит, тогда то, этого Ленкова, в холодную до утра он поместить приказал…

— Куда-а?

— В холодную… Дед, у которого я комнату снимаю, — пояснил Баташев, — так кутузку называет, по-старорежимному. Вот и я по привычке повторил. А в самой этой камере и не холодно, никто там задержанных холодом, как тараканов, не морит…

— Михаил, ты мне про этого Пугачева-Ленкова доскажи.

— Виноват! А про этого задержанного дальше — вообще чудеса! Сбег он, но так чудно!

— Опять сбежал! — ударил кулаком по столу Фоменко. — Ты погляди! Ловкач! Вот варначья душа! И как он в этот раз навинтил? Ведь не в темном лесу — из подвала уездной милиции! — Фоменко только сейчас сообразил, что пятый участок располагался там же, где и уездное управление, на углу Благовещенской и Зейской, арестное помещение было общим.

— В том-то все и дело! — с жаром продолжил Баташев. — Об этом Бойцов мне особливо наказал доложить. Поместили в подвальное помещение, двери дубовые — тараном не пробьешь! Конвоиры у входа! Ну и, так как в участок доставили задержанного уже к полуночи, то и заперли в камеру до утра.

Баташев перевел дух.

— …Но и часа, Дмитрий Иванович, не прошло, как он сбежал! Выкрутил на двери здоровенные болты — представляете! — и рванул из подвала во двор, а потом как сиганет, прямо на глазах у всех, кто в дежурке был, через забор!.. Но Иван… то есть старший агент Бойцов, усматривает пособничество. Злой умысел!

— Так, так, так! Почему?

— Там на двери, говорит, такие болты, что никак не мог он их выкрутить! Опять же когда милиционеры начали в него стрелять, так у одного осечка, а у другого и вовсе в револьвере барабан заклинило! Прям, как ведьма помелом провела!