– Кооороче! – перебивает соперника Патриот.

– Короче, – любезничает тот, – в связи с вышеизложенным, я считаю, что заявления о нежелании игнорировать случаи дискриминации русского языка на территориях соседних государств выглядят теперь неэтично…

– Этично, неэтично – нам это безразлично! – выходит из полумрака прихожей на божий свет страж отечества.

Все смолкают.

Патриот невысок ростом, среднего телосложения, с редкими волосами на голове. Под бронежилетом на нем четырехпуговичный двубортный пиджак в мелкую полоску, хлопчатобумажная рубашка от Christian Dior с отложным воротничком и широкий шелковый галстук с узором пейсли от Givenchy[388].

Он обводит присутствующих взглядом и поднимает руку, призывая всех к тишине.

Игнорируя предупредительный жест, Андрей воспламеняет бикфордов шнур скандала, заканчивая прерванный монолог очередной исторической справкой:

– И если прибавить к вышеупомянутым событиям геноцид тридцатых годов[389], центр тяжести смещается за границу…

Не выдержав наглости храбреца, Патриот обрушивает на Андрея шквал эмоций:

– Да ты русофоб!

Выступавший защищается:

– Нет! Это неправда! Я не русофоб!

– Ребята, давайте жить дружно, – пытается играть роль кота Леопольда Грозный Иван.

Патриот наседает:

– Да ты не любишь русских людей!

Андрей не сдается:

– Я люблю русских людей! Я люблю Лермонтова, Булгакова, Достоевского, Рахманинова, Чайковского, Врубеля. Горжусь Ломоносовым, Королевым, Менделеевым, Кутузовым, Василевским[390], но это не означает, что я должен любить Джугашвили, Дзержинского, Жукова…

– Чё ты сказал? – перебивает наглеца Патриот, вгрызаясь хищным взглядом в кадык оратора. – Жукова не любишь???

– Да что это с вами? – опять вмешивается царь. – Мы же цивилизованные люди! Почему никто не хочет говорить обо мне?

– Не люблю! – пропускает мимо ушей спорщик призывы Его Величества. – Не люблю, потому что Жуков сам, являясь унтер-офицером русской армии, стал предателем России, когда в тысяча девятьсот девятнадцатом году перешел на сторону незаконных вооруженных формирований и начал воевать против русской армии. Потому что позже он защищал главарей тех самых банд, не жалея солдат. Потому что солдаты – это мужская половина народа, о котором мы говорим. Потому что, следуя словам Канта, человек обладает свободой выбора в поступках и является высшей ценностью в самом себе! Потому что государство, ставящее собственное существование выше человеческой жизни, – это людоед, пожирающий детей Бога! Потому что жизнь – это капля дождя в пустыне смерти, и ее нужно лелеять, как зеницу ока Творца! Потому что каждый выстрел попадает в сердце Создателя…

Андрей вытирает дрожащей рукой лоб, прежде чем закончить выступление на скорбной ноте:

– Но Жуков приказал расстреливать попадающих в плен русских солдат. Расстреливать вместе с их женами и детьми…[391]

– А как же тогда родина? Как родину прикажешь защищать? – уже практически шипит от злости оппонент.

– Давайте я расскажу вам, как это нужно делать, – пытается опять привлечь внимание Грозный Иван. Но остается незамеченным и, расстроившись от того еще сильнее, отливает из графина в мою чарку пятьдесят миллиграммов абрикосовки, а остальное пьет из горла.

– То, что вы называете родиной, – продолжает Андрей, – есть не что иное, как частица нашей планеты. На ее существование никак не влияет победа одних человеческих армий над другими. Меняя названия и территории, родина всегда остается на прежнем месте, и потерять ее можно только одним способом – погибнув! Именно в тот момент, когда вы отдаете свою жизнь за родину, вы теряете ее навсегда! Люди, не принявшие участия в войнах, не погибшие в них, сохранили связь с родиной в своих потомках. В то время как сгинувшие в боях утратили ее не только сами, но и лишили родины своих нерожденных младенцев, которые теперь лично поджаривают их за это на сковороде вечных мук, потому что шанс попасть на землю дается один раз в году…

– В галактическом году!!![392]– присвистывает с восхищением Богомол, глядя на опустошенный царем графин, в то время как Андрей завершает разрушение основ патриотизма.

– Очередь из детей, желающих прийти в наш мир, так велика, что видна невооруженным взглядом, – это Млечный Путь, которому пришлось сжаться в спираль, чтобы поместиться в нашей Галактике. Вы можете видеть его на нашем небосклоне каждую ночь. Эта очередь, состоящая из сверхскоплений бестелых душ, тянется к нашей планете, как тянется путник к родному дому, возвращаясь из далекого путешествия. Как тянутся руки матери к своему малышу, чтобы, отрезав от него кусочек мяса, скормить мякоть второму ребенку и спасти ему жизнь[393]..

– Я бы закусил сейчас человечинкой, – вытирает рукавом халата влажные от самогона усы Иван Мучитель[394].