Не оборачиваясь, он вскинул руку и показал средний палец.

Воскресенье, 3 ноября

Рой Грейс проснулся внезапно, так и не досмотрев сон до конца. Правая рука, обнимавшая Клио за шею, онемела. Но жена крепко спала, и он не хотел ее будить. Теплая, она прижалась к нему всем телом, и ему было чертовски приятно. Она пошевелилась и вновь задышала в прежнем ритме. Потом вдруг засопела, и он ухмыльнулся — этот звук ему тоже нравился. Стояла полная тишина.

Ощущение было немного странное, но восхитительно умиротворяющее. Они устроились в номере люкс «Бэйлиффскорта», уединенного загородного спа-отеля, расположенного в двадцати милях к западу от Брайтона и недалеко от моря, — на одну ночь перед тем, как в понедельник отправиться в свадебное путешествие. Родители Клио приглядывали в ее доме за Ноем.

В городе никогда не бывало так тихо. Да и так темно — хоть глаз коли. Он мысленно вернулся во вчерашний день. В церкви все прошло прекрасно, и он никогда еще не видел Клио такой милой. Праздничный ужин в Королевском павильоне, в окружении друзей, коллег и родных Клио, тоже удался на славу. Ее отец произнес великолепную речь, а Гленн, храни его Господь, выдал несколько сомнительного вкуса плоских шуток, но вообще проявил себя душой компании и блистал остроумием.

Потом, несмотря на все попытки Беллы Мой усадить его обратно, вдруг поднялся Норман Поттинг и, подняв бокал, заявил, что хочет произнести тост за счастливых молодоженов.

— Рой и Клио, хочу дать вам небольшой совет. Когда будете приобретать кровать для вашего нового дома, не покупайте в «Хэрродсе». Слышал, они за качество своей продукции всегда отвечают!

В неловкой тишине, лишь подчеркнутой парочкой-тройкой смешков, Норман опустился на стул, довольный собой.

По крайней мере, его собственная речь прошла неплохо, хоть он и нервничал.

А нервничал во многом из-за того сна, что приснился в четверг ночью. В том сне, в задних рядах церкви, стояла, отвечая священнику, Сэнди.

Отец Мартин, громко и внятно, произнес: «Прежде всего, я обязан спросить присутствующих, знает ли кто причину, по которой эти двое не могут законным образом сочетаться браком».

И голос Сэнди, столь же отчетливый, пронесся по проходу: «Мне известна! Да, мне. Я замужем за ним!»

Из-за того сна, там, в церкви, он обернулся и увидел женщину в черном, с закрытым вуалью лицом и маленьким мальчиком, стоявшим рядом с ней.

Почудилось? Игра воображения?

Должно быть, да. Потому что когда он обернулся снова, как только Гленн вынес кольца, ее и мальчика там уже не было.

Почудилось?

Он вдруг поежился, словно от холода. «Кто-то ходит над твоей могилой», — говаривала в таких случаях мать.

— Все в порядке, любовь моя? — пробормотала Клио.

Он нежно поцеловал ее в спину.

— Люблю тебя.

— И я тебя люблю, — сонно отозвалась она.

Потом он почувствовал, как ее рука прошлась по его бедру — сначала нежно, потом более настойчиво, — поднялась выше, и пальцы затеяли легкую игру. Он тут же откликнулся.

— Я думал, ты спишь.

— Я тоже думала, что ты спишь, но, похоже, часть тебя вполне уже бодрствует.

Она перекатилась на бок, нашла его рот. Ее дыхание было приятным, губы — мягкими. Она пробежалась по его губам языком, затем вдруг сползла чуть ниже и принялась терзать языком правый сосок.

Он застонал от удовольствия.

Продолжая ласкать его, она опустилась еще ниже, целуя его грудь, живот, потом нежно, очень нежно, приняла его в рот.

— Господи! — выдохнул он.

Спустя какое-то время она медленно распрямилась, улеглась на него сверху, твердо, но осторожно сжала и направила в себя.

— Боже, я люблю тебя! — простонал он.

— Вы уверены, детектив-суперинтендент Грейс?

— Как никогда прежде!

— Так и должно быть. Ведь ты теперь застрял во мне.

— Придется привыкать.

Она прошлась языком по его уху, и он затрепетал от удовольствия. Потом прошептала:

— Мама не учила тебя, что это невежливо — разговаривать с полным ртом?

— Только не с высокими, длинноногими блондинками, — так она говорила.

Клио игриво хлопнула его по щеке.

В этот момент Грейс подумал, что еще никогда в жизни ему не было так хорошо, так покойно, так…

— Я буду любить тебя до скончания веков. А потом пойду к началу.

— Всего лишь?

— Стерва!

— Похотливое животное!

Они нежно поцеловались, и она прошептала:

— А я буду любить тебя до скончания веков и еще трижды по столько же.

— И я тоже.

Она сжала его посильнее.

— Ну что, семейная жизнь — еще не полное дерьмо, правда?

Он немного помолчал.

— Не-а. Не полное.

Воскресенье, 3 ноября

— А это — главная спальня! — гордо объявила Рэд.

Отец тащился за ней следом, мать замыкала шествие. Выглядела она, как всегда, элегантно, тогда как на нем были крепкие ботинки, мешковатые джинсы и бессменная пухлая, бесформенная куртка с капюшоном. Годы садоводства и хождения под парусом после выхода на пенсию лишили его всяческого представления о моде, если такое когда-то и наличествовало. Одежда, в его представлении, должна быть функциональной, имея своей целью защищать от влаги и холода. Не более того.

Рэд это никак не напрягало, хотя она всегда втайне надеялась, что, если у нее когда-нибудь будут отношения столь же долгие, как и у родителей, ее партнер постарается выглядеть привлекательным. Иногда она задавалась вопросом: когда родители последний раз занимались сексом? Глядя сейчас на отца, она решила, что, должно быть, пару-тройку десятилетий назад.

— Чудесная комната, дорогая! — сказала мать.

— Вот только вид не очень, — добавил отец.

Насчет этого он прав, подумала Рэд. Комната была огромная, в ней легко поместилась бы большая двуспальная кровать, да еще осталось место для парочки встроенных шкафов. Вот только находилась она в задней части квартиры, и окна вдобавок выходили на громоздкое строение через дорогу, так что солнечного света здесь ждать не стоило.

— Я намерена использовать ее исключительно для сна, папа. Так что здесь и так большую часть года будет темно. Что мне действительно здесь нравится, так это гостиная.

К ее облегчению, и отец, и мать согласно кивнули.

— Да, — сказала мать. — Гостиная очень милая.