Герик же подошёл к Матильде и, взяв её за руку, подвёл к расстеленной им на полу своей котте, на которую усадил девушку.

– Ты не замёрзла?

– Пока ещё нет, – покачала она головой, не сомневаясь, что скоро уже будет стучать зубами. Здесь не только было холоднее, чем на улице, но и явно сквозило. – Вы чувствуете? – спросила она друзей. – Ветер гуляет… Надо исследовать стены.

– Бесполезно, – не одобрил Пьер. – Если и обнаружим какую-то небольшую щель – что это нам даст? Да и вероятно, сегодня или – самый крайний срок – завтра мы предстанем снова перед этим графом и будем оправдываться. Вот что нам нужно обдумать: как убедить его в том, что мы – всего лишь путники, случайно забредшие в его лес?

– Ага, и охотились мы тоже случайно, – невесело хмыкнул Герик. – В первую очередь нужно подумать, как сбежать отсюда, – заявил он категорично.

Матильда и не удивилась: похоже, это редкая удача, когда мнения Герика и Пьера совпадают.

– Ну, так и думай, – пожал плечами Пьер, – а я буду обдумывать более реальный вариант развития событий. Ты как, Матильда? Со мной? – спросил он.

– С вами, – вздохнула она устало, – с обоими. Я считаю, что нужно обдумать все идеи. Правда, я не знаю, как мы можем оправдаться, но, если у тебя есть какие-то мысли на этот счёт, – посмотрела она на Пьера, – то выскажи их, прошу тебя.

– Если леди просит – я готов высказать очень много мыслей, причем самого разного характера, – лукаво подмигнул он ей. – У вас двоих есть какое-нибудь имя, которым вы можете прикрыться? Которое доказало бы, что вы – не просто бродяги?

– Допустим, – кивнула Матильда, переглянувшись с Гериком, который уже опустился на пол рядом с ней. Он сидел так близко, что она чувствовала исходящее от его тела тепло, и ей невольно вспомнились слова Пьера, который говорил, что отношение Герика к ней не такое, какое должно быть у друга. Возможно, это и было причиной того, что ей на несколько мгновений стало душно в холодном «склепе», однако она смогла выбросить мысли о том разговоре из головы и сосредоточиться на словах Пьера. – Но имя не столь знатное, чтобы могло защитить меня. К тому же, насколько я знаю, в Бретани двойственное положение: официально она принадлежит английскому королю, но герцог бретонский – на стороне Франции.

– Именно так, хоть, говорят, герцог и готов дать англичанам поддержку против мятежных баронов.

– Баронов? – приподняла в удивлении бровь Матильда.

– А тебе-то откуда такие подробности известны? – подозрительно прищурился на него Герик.

– Много где бывал и много чего слышал, вот и весь мой секрет, – не потрудившись даже взглянуть на Герика, он посмотрел на Матильду, обращаясь к ней одной. – А вообще, нам не важно знать всю эту политическую обстановку. Так что там у тебя? – посмотрел он на девушку. – Есть в знакомых какой-нибудь знатный француз?

– Единственный человек из тех, имя которого могло бы как-то меня защитить, – мой отец. Он английский рыцарь…

– Плохой он, видать, рыцарь, если земли ему отдали в таком нестабильном месте, как Бретань, – не удержавшись, усмехнулся Пьер.

– Мой отец – отличный рыцарь, – возмущённо взглянула на него Матильда. Но, несмотря на свой тон, она не чувствовала никакой злости от слов Пьера. – Он участвовал в Крестовом походе вместе с королём Ричардом, у которого был на хорошем счету, что и позволило ему позже жениться на единственной дочери английского барона. Правда, она умерла в родах вскоре после этого…

– Твоя мать?

– Нет, – покачала головой Матильда, ежась от холода, – я – его дочь от второго брака… на простой бретонке…

Глаза её наполнились слезами при последних словах, потому что она вспомнила свою мать, её лицо без признаков жизни… Руку её крепко и ободряюще сжали, и она опомнилась. Сморгнула слёзы и прямо посмотрела на Пьера, который, в свою очередь, многозначительно смотрел на соединённые руки Матильды и Герика.

Она раньше не обращала внимания на такие взгляды Пьера, но после того, как он намекнул ей о том, что у них с Гериком вовсе не дружеские отношения, хоть то и было откровенной ложью, ей становилось неуютно, когда он так смотрел на них. Однако же прикосновение тёплой ладони Герика к своей ей было приятно, и потому она не стала высвобождать свою руку.

– Так вот, если этот человек приверженец английского короля, то я могу назвать имя своего отца и его, хоть и скромную, но должность.

– Граф Рэндуилл, – вздохнул Пьер, – нет, Матильда, он истинный подданный французского короля, и значит – такой ход отпадает.

Сейчас Пьер настолько отличался от беспечного парня, которого она привыкла видеть, что ей пришла в голову мысль – а не притворялся ли он всё это время, показывая себя болтуном и задирой? И если да – с какой целью?

– Так ты знаешь этого графа? – спросила она, удивленная уверенностью его тона.

– Слышал о нём, – улыбнулся ей Пьер, и улыбка его была прежней: задорной и вызывающей, такой, будто говорили они сейчас не о том, как им выбраться отсюда, а флиртовали в парадной зале.

– И что же ещё ты о нём слышал?…

– Больше не припомню о нём ничего, – нахмурился Пьер. – Ладно, давайте ощупывать стены.

Брови Матильды поползли вверх от такой перемены в нём. Герик громко хмыкнул: таки признал этот выскочка его правоту.

– Знаю я, о чём ты сейчас думаешь, – враждебно посмотрел на него Пьер, – и сказал я это только для того, чтобы без дела мы все не сидели. Вот и согреется красавица моя как раз.

Он встал и, проходя мимо неё, ненавязчиво и легко погладил её по голове. Матильда сдержалась и ничего не сказала, а потом подумала, что сейчас, наверное, было бы проще всего по взгляду Герика определить его истинные чувства к ней. Только посмотреть она не решилась; тут был и страх перед тем, что слова Пьера окажутся истинными, и… неужели разочарование?

«Почему же я так много об этом думаю?», – раздражённо спросила она себя, резко вставая, пытаясь таким образом выбросить мысли о Герике из головы.

– Если мы просидим здесь дольше дня, то, вероятно, смертельно простудимся, – заметила она.

– Вероятно. Но будем надеяться, умертвить нас таким способом – не их цель, – ответил Пьер, приступая к осмотру стен.

Тяжело вздохнув, Матильда последовала его примеру, стараясь не смотреть на Герика, который, к счастью для неё, держался в некотором отдалении.

Сколько уже прошло времени, Матильда и не предполагала. Вечер уже минул, но и утро ещё не настало. Может быть, около полуночи… А впрочем – какая разница? С каждой прошедшей минутой становилось ясно, что сегодня их вряд ли позовут на допрос.

– Эй, Матильда, ты там трясёшься, а нам жарко! – громко и весело сказал ей Пьер, который стоял у стены и вытирал со лба пот. – Если бы ты с нами рядом находилась, то и тебе стало бы жарко.

Герик, привалившийся к стене, хрипло дышал, а после слов Пьера хохотнул. Матильда с лёгкостью могла прочитать его мысли: несомненно, слова Пьера, которые тоже едва ли были случайно сказаны именно таким образом, он переиначил на свой лад. И тут же она вспомнила все его похождения в Крэйвеке, о которых была наслышана, вспомнила о его увлечении своей сестрой, которую он навряд ли забыл, а также и то, как совсем недавно он пытался и её маленького братика пристрастить к… Вспомнив рассказ смущающегося Тристана, Матильда покраснела, и теперь, если её и трясло, то не от холода, а от прилившего к телу жара.