– Без сомнения, он будет очень рад. Вот его визитка, – протянул ему кусочек картона старик. – Оставлена на тот случай, если объявитесь вы или еще кто-нибудь из родственников.

– Почтенный, вы не подскажете, где мне его отыскать?

– Где корабль, там и его командир. «Буран», как я слышал по новостям, сейчас в Сеуле. А если бы даже и оказался за полмира от Кореи, то Владимир Васильевич немедленно прилетел, потому что в его сердце горит жажда войны с японцами.

– Вы, дедушка, как вижу, тоже детей Страны восходящего солнца не жалуете?

– Знаете ли вы, молодые господа, что значит название района, в котором жили вы, Мартемьян Андреевич, вместе со своими родителями?

– Итевон? Как-то в голову не приходило поинтересоваться…

– Тогда послушайте мой рассказ, и вы поймете, что значит для нас новое нападение японцев. Название его произошло от гостиницы, стоявшей здесь еще во времена короля Соджона[54]. Когда началась Имджинская война[55] и японцы вторглись в Сеул, их вояки захватили старинный храм, стоявший на месте современного Итевона. Там жили буддийские монахини. Чужеземные солдаты некоторое время оставались в храме и каждый день насиловали этих несчастных женщин. Когда японцы ушли, они сожгли пагоду. Изнасилованные монашки, ставшие бездомными, поселились поблизости. Спустя положенный срок все они родили младенцев. А жители окрестных деревень с тех пор стали писать название этого места на ханджа[56] «итевон», что означает – «сын чужестранца».

– Какая ужасная история, дедушка…

– Прощайте, молодой господин. На этом моя служба окончена.

Договорив, старый слуга как-то сгорбился и медленно пошел прочь, будто его жизненный путь и впрямь приблизился к своему концу и незавершенных дел более не осталось.

– Это что же получается, ты теперь Колычев? – нарушил наконец молчание Ким.

– Что? – не понял его друг.

– Я говорю, твоя настоящая фамилия Колычев?

– Наверное, – пожал плечами Март.

– Выходит, ты дворянин, сын офицера и военного летчика. И тебя зовут Мартемьян Андреевич Колычев! – искренне радуясь за друга, продолжил развивать свою мысль Витька.

– Получается, что так. Только ты не учел один момент. Никаких документов, подтверждающих то, что я – сын своих родителей, нет. Показания сумасшедшей старушки и садовника-корейца – ну так себе доказательства. Околонулевые, хотя и лучше, чем ничего. Значит, пока что я по-прежнему сирота из чемульпинского приюта. И все.

– Надо найти этого Зимина, может, он сумеет помочь!

– Более чем логично. Надеюсь, так и будет.

– Слушай, а фамилия того изобретателя и гросса, который антигравитационные двигатели создал, ведь тоже такая. Может, вы родственники? – со значением в голосе продолжил Витька.

– Вряд ли, – мотнул головой приятель. – Мало ли людей с такой фамилией? Загляни в телефонный справочник и наверняка найдешь дюжину моих однофамильцев в одном только Сеуле.

– А жаль.

– Ну, се ля ви… Хотя ты прав, надо эту тему провентилировать, а вдруг…

– Вот и я про что!

– Послушай, – взял Виктора за руку Март. – Мне тут пришло в голову, что лучше пока что оставаться Вахрамеевым.

– Но почему?

– Вдруг меня хотели убить как раз из-за этого?

– Логично, – немного подумав, согласился с ним Ким. – Но тогда ты точно – Колычев!

– Угу. Владелец заводов, газет, пароходов.

– Что, правда?

– Обязательно. Если доживу. В общем, я тебя, как друга, прошу: не распространяйся пока об этом. Лады?

– Лады!

– Все же, Витя, ты феерически непрошибаемый оптимист…

– А это хорошо или плохо?

– Вопрос… Скорее да, чем нет…

Визитка, полученная от старого корейца, кое-что рассказала Марту. Во-первых, она была на хорошей мелованной матовой бумаге с золотым обрезом, что ясно указывало на высокий статус владельца. Во-вторых, скромная надпись «Зимин В.В., капитан второго ранга в отставке» наводила на мысль о его известности. Больше ничего хозяин карточки о себе сообщить не пожелал, кроме разве что написанного от руки на обороте номера телефона. Делать было нечего, и, вернувшись в «Империал», он первым делом добрался до аппарата и начал накручивать диск, набирая цифры.

– Я вас приветствую, – раздался молодой женский голос в телефонной трубке.

– Э-э, – немного удивился подобному ответу Вахрамеев, – могу я услышать капитана Зимина?

– Он еще не пришел. Что-нибудь ему передать?

– Да, то есть нет. В общем, мне необходимо с ним встретиться.

– Нет ничего проще, приходите к нам.

– Прошу прощения, а к вам – это куда?

Ответом ему был небольшой смешок, после чего все тот же нежный голос сообщил:

– Трактир «Одесса» всегда будет рад вашему посещению.

«Тьфу, черт», – смешался молодой человек, вспомнив, что именно «я вас приветствую» отвечают здешние работники сферы обслуживания. Но вслух сказал вежливо:

– Непременно.

Ну, конечно. Перед расставанием старик сказал ему, что Зимин – владелец частного рейдера «Буран», а судя по словам Степана Дугина, именно в «Одессе» собираются приватиры. Даже если нужного человека там не окажется, его коллеги наверняка смогут помочь с координатами. Правда, он забыл уточнить у девушки-секретарши подробный адрес, но это дело поправимое. Наверняка он известен знакомому швейцару.

– Марик, а мы что, прямо так поедем? – неуверенно спросил Виктор, в последнее время ставший что-то подозревать по поводу полувоенного френча. – Все же трактир – место публичное…

– Интересный вопрос, – хмыкнул Вахрамеев, критически осмотрев себя и друга. – Знаешь, пожалуй, ты прав. Костюмчики наши еще раз почистили и отгладили. Туфли тоже почти живые. Давай прикинемся по-модному.

Переодевшись, они спустились вниз, чтобы озадачить своим вопросом привратника отеля.

– Конечно, молодой господин, – улыбнулся тот. – Вызвать вам рикшу?

– Нет, – покачал головой Март. – Мы бы предпочли мотор.

– Как вам будет угодно, – ничуть не смутился тот, и скоро перед подростками притормозил, ну, не лимузин, но вполне приличный автомобиль с зеленым огоньком и шашечками на борту.

– Ты что, – прошипел приятелю Витька. – Это же дорого!

– Один раз живем, – беспечно отозвался тот, открывая дверцу. – Ты со мной?

– Еще спрашиваешь, – обиженно буркнул в ответ Ким, устраиваясь рядом.

На самом деле Март и сам не знал, почему вдруг решил шикануть и прокатиться с ветерком, а не тащиться на рикше, тупо пялясь в тощую спину работяги. Просто инстинктивно чувствовал,