— Они знают, что делают. Преследуют только хромых и отставших.

— Ты не боишься? — спросила она Нейла.

За сына ответил отец:

— Каждый вносит свой вклад. — Мужчина махнул рукой в сторону буровой вышки. — Я грызу землю. Когда-нибудь земля будет принадлежать им.

Ребекка посмотрела на шины из карандаша и скотча.

— Это врач сделал?

— Мы сами себе врачи.

Поиск сухой нагретой породы превратился для этих людей в религию. Буровая стала их идолом.

— Он же ребенок, — сказала Ребекка.

— Срастется.

— А если срастется криво?

Отец Нейла понял, что имеет в виду Ребекка.

— Вы так уверены в своей правоте, — сказал он. — Держитесь за вашу веру. Держитесь крепко. Потому что здесь, внизу, без нее вы просто животное. Теряете веру — и вы пропали.

По спине Ребекки пробежал холодок. Фрагменты головоломки сложились. Мать Ребекки не сбежала, оставив сына. Ее выдворили.

Ребекка ничего не сказала. Невозможно все время сражаться. Зло повсюду. Самое разумное, что она может сделать, — это отгораживаться от зла достаточно долго, чтобы вырвать Сэм из его лап и вернуться на солнечный свет.

— Ты давно не пробовал яблочный коблер? — Она повернулась к Нейлу. — Видишь тот стол? Скажешь им, что я попросила налить тебе двойную порцию. — Ребекка вернула мальчику тарелку с деликатесами. — И обязательно захвати с собой отца.

После этого разговора Ребекка сторонилась местных жителей. Вечеринка продолжалась. Появилось спиртное, и вскоре мужчины уже затянули песни и начали задирать друг друга. Никто не заметит ее отсутствия. Она тайком покинула свой званый вечер.

Не включая фонарь, чтобы никто не увязался за ней, Ребекка пошла вдоль железнодорожных путей. Беквит научил ее трюку, помогавшему лучше видеть в темноте. Нужно направлять взгляд не на предмет, а мимо него, используя периферийное зрение. Правда, навык требовал практики — в чем она и убедилась, несколько раз споткнувшись.

Вдоль железной дороги тянулись хибары, в которых мерцали свечи и керосиновые лампы. В Городе Электричества не было электричества. Звуки пирушки и неумолчный грохот буровой вышки затихли вдали.

Дальше вдоль путей шла тропинка. Ребекка переключила фонарь на неяркий красный свет и пошла по тропе, погружаясь в свои мысли и наслаждаясь одиночеством. Где бы ни находилась сейчас Али, она поступает именно так, подумала Ребекка. Отбрасывает все лишнее и следует инстинктам.

Тропинка карабкалась вверх и ныряла вниз, вилась между скал. Ребекка ускорила шаг. Груз, которым были для нее все эти мужчины, спал с плеч. Легкие расправились.

Сверху послышался стук камня о камень. Ребекка остановилась и направила в темноту луч фонаря; среди камней никого не было. Просто сила тяжести сдвигает предметы — и ничего больше.

Она подумала, что нужно возвращаться. Это земля хейдлов — по крайней мере, была, — и животный мир быстро восстанавливается. Ей вспомнилась тарелка с мясом. Кто знает, какие существа шныряют вокруг. Ребекка продолжила путь, но уже осторожнее, водя фонариком из стороны в сторону.

Потом она наткнулась на первые палки. Разбросанные на каменной осыпи, они напоминали выбеленные морем обломки кораблекрушения. Интересный вопрос: для палок нужно дерево, правильно? Но палки есть. Озадаченная, Ребекка поднялась чуть выше.

Луч фонарика уперся в позвоночный столб. Ребекка остановилась. Изогнувшись, позвоночник лежал на тропинке, словно толстая белая змея, переползающая дорогу.

Позвонки были скреплены друг с другом сухожилиями. Конечно, она не специалист, но очень похоже на человеческий — как пластмассовая модель в кабинете хиропрактика. И не очень большой. Луч ее фонаря задрожал. Такой позвоночник у человека маленького роста.

«Дети!»

Это была ее первая мысль. Ребекке стало дурно. Она застыла на месте.

Способность рассуждать вернулась не сразу. Позвоночник маленький, но слишком массивный для ребенка. Ребекка начала сомневаться, человеческий ли он.

Сердце забилось ровнее. Рука с фонариком перестала дрожать. Кости принадлежали какому-то животному. Разве отец Нейла не говорил об отрядах, добывающих пищу?

Слава богу, она удержалась от крика. С тех пор как появился Беквит с куклой Барби, на которой была нацарапана просьба о помощи, страхи не оставляли ее. Шнурок в грязи, царапины на стене, мелькнувший в окне блик — все вызывало самые мрачные мысли, но объяснения всегда оказывались вполне прозаичными. Она должна вести за собой армию, а не паниковать, поднимая тревогу по любому поводу.

Оглядевшись, Ребекка все поняла. Это не палки, а кости. Вероятно, животные притащили их с какой-то свалки. Логика придала сил. Ребекка пошла дальше, твердо решив не поддаваться страху и дурным предчувствиям. Храбрости можно научиться — по меньшей мере она на это надеялась.

Поднявшись на вершину холма, она увидела углубление в том месте, где друг на друга опирались две большие каменные плиты. Из трещины между ними поднималась струя сухого и горячего воздуха. Со скалы свисала веревка. Кто-то оставил здесь ножовку.

Теперь все ясно. Это лагерь охотников. Сюда они приносят добычу — дичь, как выразился Нейл, — подвешивают и разделывают. В расщелину удобно сбрасывать потроха, а над горячим воздухом вялить полоски мяса. Животные растаскивают оставшиеся кости. Вот и вся загадка.

Ребекка гордилась собой. Она преодолела отвращение и нашла рациональный ответ. Шаг за шагом, обуздывая нервы и собственную глупость, сумела справиться со страхом. Теперь предстоящая ночь уже не пугала ее.

От тепла, поднимавшегося из расщелины, стало жарко. Ребекка вытерла пот, заливавший глаза.

И увидела руку.

Ладонь застряла в расщелине. На этот раз никакая логика не поможет. Ее отпилили чуть выше запястья и выбросили. Человеческую руку.

Совершенно верно, это охотничий лагерь. Тут разделывают добычу, только добыча — не звери.

«Мы… Они…»

Мысли путались. «Хейдлы». Ребекка обернулась, и луч фонарика вспорол ночь. Может, они рядом? Или это старый лагерь? Насколько старый? Она прижалась спиной к каменной плите.

И увидела череп, прибитый к камню. У него были выступающие передние зубы и скошенный лоб. Ее первый хейдл.

Ножовку использовали для того, чтобы сделать большой надпил на макушке.

«Дичь!»

Разве такое возможно? Колонисты из Города Электричества питаются хейдлами? И она ела. Ее угостили. Местные деликатесы. «Пещеры дают».

Ребекка замерла, не отрывая взгляда от изуродованного черепа. От жары кружилась голова. К горлу подступила тошнота.

Перед глазами стояла тарелка с мясом. Строго говоря, это не каннибализм — ведь они не питаются себе подобными? Значит, колонисты охотятся за ее врагами и убивают их. Так? Оправдания. Они лишь скрывают правду, какой бы она ни была. Ребекка не имела ни малейшего представления, что происходит в этом мире теней.