Джошуа постучал в дом Ланселота Брауна, и его провели в небольшой холл, из которого четыре двери вели в разные части здания, а лестница — на верхний этаж. Слуга проводил его в маленькую уютную библиотеку в глубине дома. Комната была убрана просто, но со вкусом — большой письменный стол, секретер с бумагами, два кожаных кресла. Одна стена от пола до потолка была уставлена книгами, другие — обшиты дубовыми панелями. На стенах тут и там висели гравюры с изображением величественных пейзажей: деревья, скалы, горы, иногда для разнообразия — озеро или вид побережья. Над камином висел портрет хозяина дома — красное лицо, блестящие глаза, непомерно большой нос и коротковатый, сливающийся с шеей подбородок.

Ознакомившись с интерьером, Джошуа подошел к окну, из которого открывался вид на небольшой, обнесенный стенами сад с газоном, одной-единственной яблоней и несколькими розовыми кустами. В конце сада Джошуа увидел нишу, в которой стояла мраморная статуя нимфы в человеческий рост с цветами в руках. На губах ее тоже распускались цветы.

Джошуа знал, что Браун пользуется столь же высокой репутацией, как и он сам. Как и Джошуа, Браун сиживал за одним столом с каждым из лордов, какие только были в стране. К его мнению прислушивались короли, королевы и принцессы. И как он этого достиг? Не создавая шедевры живописи, скульптуры, архитектуры или любой другой формы искусства, признаваемой Джошуа. Он обустроил парки дворцов в Кью, Кенсингтоне и Виндзоре, а также в Стоу, Петуорте, Бергли, Уорике, Бленхейме и Энике. В каждом из этих поместий — ив бесчисленном множестве других, больших и маленьких, — его вклад сводился к следующему: он смягчал прямые линии и строгую симметричность форм беседками, Елисейскими полями, озерами и зелеными аллеями, по сути, создавая не парк, а естественный уголок природы. И сейчас, глядя в окно, Джошуа невольно задался вопросом: можно ли это назвать искусством?

— Зри нимфу Хлориду, превращенную в богиню Флору! — вывел Джошуа из праздных раздумий звучный низкий голос.

Он резко обернулся и увидел мужчину лет пятидесяти. У того было лицо с отвисшим подбородком и раскосые блестящие глаза. Дружелюбно глядя на гостя, он протягивал ему руку.

Рукопожатие у Брауна было крепкое, так что Джошуа даже поморщился.

— Доброе утро, мистер Поуп. Много слышал о вас. Рад знакомству. Большая честь для меня.

— Нет, это я должен благодарить вас за оказанную честь, — учтиво отвечал Джошуа. — И, возвращаясь к вашей очаровательной статуе, насколько я понимаю, Зефир, превративший нимфу в богиню цветов, это вы!

Браун рассмеялся, довольный остроумным замечанием гостя, и хлопнул Джошуа по спине:

— Великолепно сказано! Статую подарил мне один мой заказчик. Никто еще не давал ей такого толкования. Если бы я мог превращать во Флору своих заказчиков, я был бы счастливейшим человеком на свете. Но, увы, мне приходится довольствоваться только их парками и садами. А теперь скажите, мистер Поуп, что привело вас ко мне?

Джошуа был готов к этому вопросу. Он гостит в Астли, сообщил Джошуа, пишет свадебный портрет для Герберта Бентника. С некоторых пор он подружился с Лиззи Маннинг, которая оказала ему одну большую услугу. Он узнал, что она увлекается садоводством, в частности культивированием ананасов, и в благодарность решил купить ей два десятка образцов. Может, мистер Браун посоветует Джошуа, где, по его мнению, лучше всего разместить рамы для их выращивания?

— Ах, ананасы, эти восхитительные плоды! — воскликнул Браун. — Чаша Грааля каждого садовника в цивилизованном мире. Что вы скажете, мистер Поуп, если я без всякой скромности упомяну, что в дополнение к моему немалому жалованью мне, как садовнику Его Величества, платят еще сто фунтов сверху за то, что я выращиваю эти сочные плоды?

— Скажу, что Его Величество высоко ценит вас. И повторю то, что узнал от миссис Мерсье и мистера Гранджера, главного садовника Астли. Ананасы — самые ароматные и вкусные из плодов. Они имеют очень удачную форму, которая нравится художникам и мастерам, работающим с самыми разными материалами. Культивирование ананасов в нашем климате требует от садовника огромного мастерства. Стоит ли удивляться тому, что ананасы здесь столь почитаемы, или тому, что любой человек, которому удается вырастить к столу этот плод, пользуется большим уважением?

— Чушь, — фыркнул Браун, — и мы оба это знаем. Мода, Поуп, глупая мода — вот что пополнило мой кошелек сотней фунтов в этом году, и в прошлом, и в позапрошлом, и, я уверен, пополнит в будущем. Пожалуйста, не думайте, будто я считаю, что эта работа стоит столь больших денег. И главное, не понятно, что стоит за этой модой, когда есть вишня, абрикосы, персики, виноград, яблоки, сливы и груши, которые требуют минимум ухода, а на вкус столь же изумительны.

— Стремление человека к новизне? Человеческое любопытство? — предположил Джошуа.

Позиция Брауна вызвала у него удивление, но ему импонировала добродушная искренность хозяина Уилдер-несс-хаус.

— Нет, сэр. Это стремление к недостижимому. Желание получить невозможное. Вы только представьте, мистер Поуп, я создаю для них озера и рощи, столь же восхитительные, как творения самой природы. Они аплодируют мне, хвалят мои шедевры. Но позвольте им выбирать, и вы глазом не успеете моргнуть, как они уже потребуют, чтобы на месте дубов, вязов и ясеней росли пальмы.

Браун разразился хохотом, отчасти вызванным, как подозревал Джошуа, изумлением на его лице.

— Никогда бы не подумал, что вы не одобряете моду на ананасы. Простите, я не хотел обидеть вас. Наверное, зря я обратился к вам за помощью.

— Не спешите с выводами, — сказал Браун. — Что бы я ни думал, это не значит, что я откажу вам в помощи. Я не всегда согласен с моими заказчиками, но мне пока не случалось ссориться с кем-либо из них. Признаюсь вам, хоть я и выращиваю ананасы для Его Величества, в моем представлении эти плоды олицетворяют все, что есть глупого в нашем нынешнем обществе. Простота в природе, как и вообще в жизни, гораздо предпочтительнее. Наиболее удачны именно те мои творения, в которых моего вмешательства не видно.

— Разве не высокие достижения — в науке, искусстве или в ландшафтной архитектуре — являются залогом развития цивилизации? Разве вы станете утверждать, что экзотические растения не оживляют наши сады?

— Безусловно, они на своем месте, мистер Поуп. Но я предпочитаю совершенствовать естественную красоту, а не привносить экзотику. В продолжение вашей мысли скажу так: раз уж я работаю в Англии, то и читать я должен по-английски. Фразы на других языках — например, на тех, что имеют хождение в Африке или Индии, — не нужны и не понятны. Но, как я уже говорил, я всегда стараюсь угодить своим заказчикам. Почему бы мисс Маннинг не обустроить в Барлоу-Корт ананасную теплицу, если она хочет выращивать ананасы? По-моему, у меня где-то есть чертежи ее парка. Давайте посмотрим, что они нам могут предложить.

Браун встал, подошел к секретеру из красного дерева и начал один за другим выдвигать ящики. Через какое-то время из одного из них он извлек обернутую в материю большую папку, которую перенес на стол в центре комнаты. Внутри лежали сложенный втрое большой чертеж и несколько листов поменьше с чертежами отдельных участков парка. Например, на одном был изображен план рассадки деревьев на берегу реки. Браун развернул большой чертеж и стал показывать на его различные элементы.