Я замолчал и уставился на людей в костюмах. Они смотрели на меня, переводили взгляды на экран на стене. Думали. После половины минуты напряженного молчания пожилой мужчина с седыми висками неторопливо поднял руки и сделал пару хлопков. Следуя его примеру захлопали и остальные мужчины. Мизуки улыбнулась и показала оттопыренный большой палец.

После быстрых хлопков посыпались вопросы. Боссы уточняли, спрашивали, порой сами же отвечали на вопросы заданные другими. Я отвечал, крутился, вертелся и старался быть искренним. Не уточнял, что от объема ненужной информации люди раскидывают время на ненужные вещи. Не говорил о том, что обязательно появятся хейтеры, которых хлебом не корми — дай почесать чувство собственного достоинства. Не рассказывал, что красивым девушкам мужчины начнут слать фотографии членов в личные сообщения. Это всё подойдет со временем, но до той поры ещё дожить надо.

Мужчина с седыми висками поднялся и произнес:

— Молодой человек, это всё очень интересно. Мы ещё обсудим ваше предложение со своими коллегами, а сейчас… Мизуки, проводи молодого человека в мой кабинет для саказукигото.

Мизуки тут же вскочила и изобразила почтительный поклон. После этого она поманила меня за собой. Я поклонился мужчинам и отправился вслед за ней. Меня провожали улыбками. Это уже что-то да значило.

— Ты хорошо выступил, — прошептала Мизуки, пока мы шли по коридору. — И как тебе это в голову пришло? Вроде бы всё так просто и в тоже время… Мда, всё-таки не зря ты настаивал на встрече с воротилами — вон как их подкинуло на месте.

— А к кому мы идем? — тоже тихо прошипел я в ответ.

— К моему отцу, оябуну нашего клана Кейташи Сато.

Ого, вот это да. Я рассчитывал на такое, но одно дело рассчитывать, а совсем другое… В общем, настроение улучшалось с каждой минутой.

Мы зашли в кабинет, где царствовала дорогая мебель. На стенах висела мазня безбашенных художников, которые кляксы, линии и круги втюхивают за безумные деньги.

— Садись! — Мизуки показала на небольшой столик в углу, который выделялся на общем фоне простотой и непрезентабельностью.

Около столика расположились две циновки. На одну из них я уселся, подложив пятки под задницу.

— Сейчас ты кобун, ребенок, — проговорила Мизуки, открывая шкаф и доставая бутылку сакэ. — Оябун будет выполнять роль твоего отца. Вы вместе отопьете сакэ, а потом поменяетесь пиалами. Когда допьете, то ты станешь полноправным членом нашей группировки.

— Подожди, но ты же говорила…

— Да, тебя хотели взять после "Черного кумитэ", но, похоже, что ты очень удачно выступил и оябун пожелал взять тебя в клан Казено-тсубаса-кай гораздо раньше. Сиди и жди.

— Сижу, жду, — кивнул я в ответ.

Ожидание затянулось на долгих пять минут. В течение этого времени Мизуки наполнила мою пиалу на три четверти и пиалу на противоположном конце стола полностью. После этого уселась на кожаный диван и уткнулась в телефон, как будто её больше ничего не волновало.

Через пять минут дверь открылась и в кабинет вошел оябун Кейташи Сато. Он молча присел напротив меня и поднял свою пиалу. Я поднял свою. Еле-еле удержался от того, чтобы не чокнуться с главарем.

— Я принимаю тебя как сына и надеюсь, что ты будешь слушаться отца, — проговорил Кейташи и отпил из пиалы.

В ответ я отпил из своей. Снова горечь слегка ударила по вкусовым сосочками. Мы церемонно поставили пиалы друг перед другом и потом осушили каждый пиалу другого.

— С этой поры ты состоишь в якудза Казено-тсубаса-кай. Скажи сэнсэю Норобу, что теперь ты посвящен и числишься новичком. Отныне он может брать тебя на поручения. Будь верен своему клану и клан не покинет тебя. За то, что ты рассказал о своей шикарной идее, было решено отчислять в твою пользу одну десятую процента прибыли.

— Это очень щедрое предложение, благодарю вас, Сато-сан, — ответил я с церемонным поклоном.

— Мизуки очень просила за тебя… — улыбнулся оябун. — А у моей дочки отличный нюх на хороших людей. Ты из таких. И пусть ты хинин — для якудза это не помеха. Мы всегда были изгоями и привыкли брать своё сами, а не дожидаться подачки от властей. Мизуки введет тебя в курс дела, а мне пора. Я рад, что у меня появился новый сын!

— А я рад, что у меня появился новый отец! — поклонился я в ответ.

Оябун встал, кивнул Мизуки и вышел. Та поздравила меня с назначением и проводила до машины. Хаяси вопросительно посмотрел на неё. Мизуки кивнула в ответ и на суровой роже Хаяси расплылась довольная улыбка:

— Со вступлением тебя, хинин!

— Благодарю! — подмигнул я в ответ. — Теперь не будешь гнобить?

— Буду ещё больше, чтобы не расслаблялся, — осклабился Хаяси.

— Ну и ладно. Вот стану боссом и тогда посмотрим, кто кого загнобит.

— Станешь-станешь, — вмешалась Мизуки. — Обязательно станешь. Хаяси, отвези его домой. Пусть он порадует сэнсэя.

Хаяси кивнул и мы поехали. Мне не терпелось увидеть лицо сэнсэя Норобу, когда он узнает о назначении. Он тогда весь рот откроет от удивления.

Это назначение было первой ступенькой моего плана. Радовало, что она осуществилась так быстро. Надеюсь, что дальше всё пойдет также, как по маслу.

Когда мы приехали, то первым делом я увидел Киоси на ступеньке дома. Он озирался по сторонам и походил на собаку Хатико в ожидании хозяина.

— Пока, Хаяси, до новых встреч, — попрощался с водителем и на этот раз он уже дружелюбно кивнул в ответ.

Когда же Киоси увидел меня, выходящим из машины, то кинулся со всех ног и запрыгал вокруг меня радостно пританцовывая.

— Что случилось, дружище? — спросил я.

— Да ничего, просто рад видеть тебя, Изаму-сан.

— Круто. А меня сегодня в якудза приняли.

— О-о-о! Это вообще здорово! А тебе помощник не нужен? А чо? Я многое могу. Создадим свой маленький клан и будем вместе сражаться. Плечом к плечу, как настоящие братья!

— Ладно, посмотрим, — подмигнул я ему в ответ.

— Вот и здорово!

— Кто сделал кучу на среднем камне? Какая сволочь это сделала? — донесся разъяренный голос сэнсэя Норобу.

— Теперь мы братья, а брат не выдаст брата, — быстро проговорил Киоси и припустил по улице.

— Где эта шавка? Я с неё шкуру спущу! Такаги-са-а-а-ан!!! — понеслось ему вслед.

Я вздохнул и прошел в дом. Там взял коробочки с песком и сделал одну общую большую кучу. Разноцветную, как дерьмо радостного единорога. Когда сэнсэй Норобу влетел в комнату, то я встал, поклонился и сказал:

— Мы его вышколим. Будем учить по бразильской системе!

Конец первого тома