— Рабыня, — повторила Tea.

— Нет, я не продавал тебя Кемалу. Все делалось только для того, чтобы сохранить тебе жизнь. — Еще мгновение он глядел на ее бледное лицо, затем резко отвернулся. — Ради Бога, Кадар, уведи ее.

— Ты всегда оставляешь для меня самые легкие задачи, — Кадар был бледен. Он сделал знак евнуху. — Веди, Домо.

Tea неотрывно глядела вслед Вэру, идущему по двору вместе с. Кемалом.

Рабство.

Селин прижалась к ней.

— Я ничего не понимаю, Tea.

A Tea слишком хорошо все понимала. Сбылись ее самые худшие ночные кошмары. Он предал ее.

Она обняла сестру за плечи.

— Все будет хорошо. Мы выберемся отсюда.

Селин резко обернулась к Кадару.

— И вы это сделали.

Он вздрогнул как от удара.

— Признаюсь, я помогал. Вэр предложил мне найти другое место, где бы вы могли быть в безопасности, но я не смог.

— Я была свободной… — Глаза Селин полыхали зеленым пламенем, когда она смотрела на него. — Сначала вы освободили меня, а затем опять посадили в клетку.

— Прошу вас, мой хозяин велел вам идти со мной, — тихо сказал молодой евнух, направляясь через двор.

Хозяин. Рабыня. Tea вздрогнула, затем выпрямилась и взяла себя в руки.

— Мы должны идти с ним, Селин. Во всяком случае, сейчас.

Кадар пошел рядом с ними.

— Вы ведь понимаете, это не навсегда.

Tea окинула его холодным взглядом.

— Я это очень хорошо понимаю. Но только потому, что сама не допущу, чтобы так продолжалось долго.

— Вэр не продал вас. Он только заключил сделку с Кемалом. Шейх станет охранять вас, а взамен Вэр не допустит бандитов на его южные границы.

— Он назвал меня рабыней.

— Вэру пришлось заверить Кемала, что вы не вольны уйти, поэтому он сказал ему, что вы — его рабыня. — Кадар быстро продолжил: — Жизнь здесь будет очень приятной. У вас есть ваш шелк, и вы можете заняться вышивкой, а когда придет время оставить это место, у вас будет достаточно товара, чтобы начать свое дело.

— Нам здесь нечего делать.

Кадар продолжил, словно его и не прерывали:

— Вэр даже приказал Абдулу привезти несколько шелковичных деревьев, чтобы посадить их в дворцовом саду.

— Как он добр. — Предатель. Ярость затопила все ее существо. — А почему именно араб в качестве тюремщика?

Кадар пожал плечами.

— Ни с одним христианским лордом вы не оставались бы в безопасности. Вэр полностью уверен, что тамплиеры воздействуют на любого из них. Ке-мал же скорее перережет вам горло, чем отдаст в руки тамплиеров.

— И это должно меня успокоить?

— Не думаю, что вам что-нибудь сейчас поможет.

— Вы скорее умны, чем добры.

— Я пытаюсь быть добрым. — Он помолчал. — Так же, как и Вэр. Как только мы найдем какой-нибудь способ, чтобы освободить вас, мы тут же это сделаем. Но сейчас это невозможно.

— И поэтому мы должны оставаться в тюрьме, пока Вэр не соизволит что-нибудь придумать.

— Не в тюрьме, в гостях. — Встретив ее презрительный взгляд, он вздохнул. — Вы правы, в тюрьме.

— Наконец-то, хоть одно слово правды.

— Я не останусь здесь, — яростно заявила Селин.

— У вас нет выбора. Вэр остановился на этой крепости не случайно. Кемал, быть может, и не производит впечатление грозного воина, но он очень умелый вождь. Даже если вам удастся перебраться через эти стены, его люди схватят вас прежде, чем вы сумеете найти путь среди холмов. — И Кадар добавил с ободряющей улыбкой: — Почему бы вам не рассматривать жизнь здесь как короткий отдых? Занимайтесь своей вышивкой, живите спокойно и в безопасности.

Евнух пропустил их в открытую дверь и провел по длинному сумрачному помещению, бросив на ходу:

— Вам очень повезло. Мой хозяин сказал, что вы не будете жить вместе с другими обитательницами гарема, у вас будут свои покои. — Он открыл украшенную орнаментом дверь и отступил в сторону: — Входите.

Едва Tea переступила порог, как в нос ей ударил специфический запах ладана и каких-то воскурений. Ее взгляд обследовал красивый, покрытый мозаикой пол, шелковые подушки, арочные окна, закрытые резными ставнями, застеленные парчевыми покрывалами кровати.

— В этом крыле много красивых комнат. — Евнух кивнул на дверь в конце комнаты. — Разве здесь не прекрасно?

Tea медленно прошла к двум окнам. Она могла увидеть небо сквозь красивый узор на ставнях, но когда она потянула за них, то обнаружила, что они такие же крепкие и прочные, как прутья металлической решетки.

— Ни одна тюрьма не может быть прекрасной.

— Любая женщина в гареме чувствовала бы себя счастливой, окажись она в этих чудесных покоях, — проворчал Домо.

Tea холодно посмотрела на него.

— А вот я не благодарна.

Кадар встал между ними.

— Это не его вина.

— Я знаю, он ни при чем. — Tea невидящим взглядом уставилась в окно. — Убирайтесь. Я больше никогда не желаю ни видеть вас, ни слышать ваш голос.

— Tea… — начал он и, помолчав, закончил: — Я все еще ваш друг.

— Вы наш враг, — заявила Селин. — Друг бы нас не предал.

— Но это не… — Кадар не стал спорить. — Поверьте, я все еще ваш друг. Когда-нибудь вы это поймете. — Он повернулся к двери. — Идем, Домо, будет лучше, если мы оставим их одних. Вэр скоро зайдет к вам, Tea.

— Зачем? Убедиться, что я не смогу сбежать из этой тюрьмы?

Кадар вздохнул.

— Любой воин знает, как охранять пленников. Он хочет постараться убедить вас.

Tea услышала, как за ним закрылась дверь. Никакого ключа, никаких запоров. Они просто должны чувствовать, что их очень хорошо охраняют, подумала она с горечью.

— Что мы будем делать, Tea? — спросила Селин.

Нехарактерная для девочки неуверенность прозвучала в дрожащем голосе. Tea должна отбросить свои собственные переживания и поддержать ее. Она отвернулась от окна.

— Во-первых, мы убедимся, что Кадар сказал нам правду об охране и укреплениях. Затем разработаем план. — Она попыталась улыбнуться. — Наверняка существует несколько способов, как выбраться отсюда. Это просто отсрочка, а еще не конец.

Селин посмотрела в зарешеченное окно.

— Это несправедливо, Tea.

— Мы снова будем свободны. Пусть нам потребуется какое-то время, но мы больше никогда не будем рабами.