Эти двое завели свою лошадку в сарайчик, защищенный от лесного народца вырезанными на бревнах рунами и подвешенными под застрехой оберегами, надели котомки и отправились по еле приметной тропинке в ту сторону, куда ушли прежние гости. И тоже вовсю торопились.

Пласоха не знала, что делать: то ли полететь за ними – интересно же, что будет, если те и другие встретятся, то ли впрок напиться крови, пока никто не гонит. Жалко, что нельзя разделиться надвое!

Аппетит победил. Опустившись на землю около загустевшей лужи, она снова начала лакать, в этот раз кося глазами по сторонам и чутко прислушиваясь: не возвращается ли из леса внук травницы, не собирается ли выйти на крыльцо оставшаяся в избушке женщина, не пожалуют ли еще какие гости?

Дирвен отправил дежурному магу мыслевесть с наводкой на ужасательниц, чтобы в Ложе знали, кого ловить, если с ним что-нибудь случится, и сообщил, что в настоящее время преследует их в Разлучных горах неподалеку от границы. Энга не ошиблась, точно те самые. Старуха-травница, тоже почуявшая «ведьмины мясорубки», по недомыслию об этом брякнула, и ее чуть не убили. Выжила только потому, что поблизости Нальва оказалась. Лекарка осталась со своей пациенткой, а Дирвен и его союзница бросились в погоню.

Энга сменила шляпку с розой на платок, но расстаться со шлайкой ни в какую не согласилась. В повязанном на крестьянский манер платке она смахивала на рослую фермерскую дочку, даже модный жакет с черным галуном ничего не менял: разжилась обновкой на ярмарке. Шлайка, может, и не мешала ей перелезать через коряги и карабкаться на крутые склоны, но все равно смотрелась не к месту. Сказав об этом вслух, Дирвен схлопотал затрещину. Надо было ему, как и той бабке из лесной избушки, благоразумно помалкивать.

Сам напросился: учитель Орвехт как-то заметил, что критиковать дамские туалеты – занятие неблагодарное и зачастую чреватое. Надо бы почаще вспоминать наставления учителя.

По следу вел поисковой амулет, который обмакнули в старухину кровь. В некотором смысле повезло, что те ранили травницу: в ближайшие день-два «Эхо убийцы» их не упустит.

Энга оказалась барышней выносливой, не приходилось из-за нее плестись прогулочным шагом. Впечатление она производила загадочное, но у Дирвена были на ее счет кое-какие предположения, которыми он счел за лучшее вслух не делиться. Допустим, он себя выдал, что не молонец, однако с ней-то и вовсе дело темное… Интересно, у нее на родине все такие высокие или она и там выглядит девицей гвардейских статей? И как давно она в Сонхи? И кто такая – магичка-путешественница или возвратница? Энга как пить дать из другого мира, отсюда и все ее странности, и возникающее временами ощущение на уровне инстинкта, будто с ней что-то очень сильно не так.

Изредка вспоминалась Хеледика, с привычной горькой обидой: он про нее думал одно, а оказалось совсем другое… Но это мимоходом, в лесу надо смотреть в оба, не отвлекаясь на грустные мысли.

Он должен остановить ужасательниц, по-любому должен успеть. Пусть сами подыхают, ничьи жизни до срока не оборвав. Перед глазами маячила площадь Полосатой Совы, и он рвался вперед, не чувствуя ни усталости, ни страха. В этот раз обломаетесь, гадины.

Энга не отставала из куража. Самолюбие и самомнение у нее были ого-го какие, в этом они с Дирвеном друг друга стоили.

– Жабьи дочери, их прямо в Лысую Прорву несет! – выругался он с досадой, когда взобрались по крутому глинистому склону, цепляясь за выпирающие корни.

– И чем это плохо? – осведомилась Энга, сверкнув накрашенными глазами из-под длинной белесой челки.

Истинная разбойница. Погоня захватила ее, как увлекательная игра. Зря не согласилась переодеться парнем, ей бы в самый раз, пикантно бы выглядела.

– Ты там колдовать не сможешь, а у меня амулеты откажут, и вся магия будет утекать непонятно куда. Не насовсем, а пока мы из Прорвы не выйдем, тогда все станет по-прежнему.

– Вот там-то они и заночуют, если уже почувствовали, что мы их догоняем.

– Ага. Я там не смогу пустить в ход ни «Флейту», ни «Патоку».

– А дальше будут еще такие же места?

– Дальше нет, прорвы – большая редкость.

– Тогда боевые действия переносятся на следующую ночь, – отряхивая испачканную сухой рыжей глиной юбку, решила ведьма.

Вечерело, постепенно холодало, ветер то затихал, то принимался покачивать вершины сосен и шелестеть листвой подлеска. Долетел издали вой Каменного Лиса, в течение всего дня молчавшего, и Дирвен рассказал своей спутнице о вмурованном в скалу демоне – она этой истории не знала.

– Хорошо бы на него посмотреть.

– Может, и увидим, мы как раз в ту сторону идем.

Позади пронзительно и надрывно закричала то ли птица, то ли пласоха. Едва успев свериться с «Кладезем сведений», Дирвен перестал ощущать связь со своими амулетами: вот она, Лысая Прорва – открытая косогористая местность с островками кустарника, похожего в сумерках на причудливые гнезда волшебного народца. Кстати, последнего здесь можно не опасаться, даже защитный круг с наступлением темноты чертить незачем: этим существам сюда хода нет. Поэтому устроиться на ночлег лучше здесь, чем в лесу, хлопот меньше.

Развели костер в неглубокой сухой ложбине. Дирвена снабдили на всякий случай спичками, а Энга, привыкшая зажигать огонь магическим способом, ничего такого с собой не захватила, и это позволило ему тихо порадоваться, словно он ее в чем-то превзошел. Поужинали сухарями с копченой колбасой, запивая сладким чаем из фляжек. Потом Дирвен высунулся на разведку, но никаких других огоньков в окружающей темени не увидел. Впрочем, те, кого они преследуют, скорее всего, тоже разожгли свой костер в какой-нибудь укромной впадине.

Было холодно, им волей-неволей пришлось устроиться в обнимку. Энга сама предложила, хотя сразу предупредила:

– Полезешь под юбку – тебе не жить.

– Я и не собирался, – огрызнулся Дирвен. – Больно надо.

От нее по-прежнему пахло водяными лилиями и мускусом. Духи лежали в котомке, большой граненый флакон голубоватого стекла, тщательно замотанный, чтобы пробка не выскочила. Распаковала их, сбрызнула свою жакетку и спрятала обратно. Смешно. Если ради Дирвена, то оно ему совсем не надо. Имея в виду, что за Энгой не пропадет отвесить оплеуху, он не стал ей об этом сообщать.

Зато она обладала одним неоспоримым достоинством: посреди темного, холодного, безлунного по причине набежавших облаков пространства она была теплая, и уснуть, уткнувшись в нее, – это гораздо лучше, чем провести тут ночь в одиночку.

Проснулись в самую рань, оттого что продрогли. Весь мир был смутным, отсыревшим и зябким. Костер никак не хотел разгораться, спички – это тебе не «Глаз саламандры». Махнув рукой на бесперспективную затею, торопливо позавтракали, стуча зубами от холода. Перед тем как отлучиться за кустики, Энга предупредила: «Будешь подсматривать – шею сверну, медленно и больно». Да за кого она его держит?! Дирвен так и спросил, на что ведьма ответила: «Кто вас, парней, разберет, что у вас на уме».