– Не знаете, как они назвали малыша? – спросил Беня.

– Раймоном, – не задумываясь, ответил Павел. Он уже вошел в роль и понимал, что изящно выпутаться из этой ситуации у него все равно не получится.

– Раймон! – Беня вслух проверил благозвучность имени и остался вполне доволен. – А что! Раймон Натанович! Не совсем еврейское имя, но тоже красиво звучит.

В примерочной комнате ателье Кольцов переоделся. Рассовал по карманам документы.

Беня вошел в примерочную, когда Кольцов уже преобразился и принял привычный внешний вид полномочного комиссара ВЧК.

– Вот теперь вы мне уже нравитесь, – одобрительно сказал Беня. – Но, с другой стороны, не очень. Боюсь, в следующий раз мы с вами встретимся в госпитале. Это – в лучшем случае. Насколько я понимаю, вам нужна шинель, которую вы где-то посеяли летом. Вероятно, вы тогда не думали, что когда-то наступит зима, – и еще раз, с ног до головы оглядев Кольцова, он добавил: – Нет, пожалуй, вам больше к лицу будет кожаное пальто. И практичнее, и теплее.

– Не возражаю, – согласился Кольцов.

– К хорошему пальто не помешали бы такие же хорошие юфтевые сапоги и утепленная фуражка, – продолжал Беня мысленно одевать Кольцова.

– Мне бы еще раздобыть цивильное теплое пальто, шапку-ушанку, ну и, по возможности, сапоги, – сказал Павел.

– Это – в запас? – не понял Беня.

– Мне надо одеть еще одного человека, – пояснил Кольцов.

– Адъютанта?

– Точнее, моего помощника.

– Но почему в цивильное?

– Оно ему больше к лицу, – не вдаваясь в подробности, уклончиво ответил Кольцов.

– Задачу понял! – четко сказал Разумович. – Но где же он, ваш помощник? Мне еще ни разу не приходилось одевать человека по словесному портрету.

Кольцов вместе с Беней прошли в Бюро пропусков. После несложных канцелярских процедур Миронов тоже оказался во дворе ВЧК.

В хозяйственном блоке Беня продолжил одевать Кольцова: подобрал ему кожаное пальто, перемерил несколько кожаных фуражек, пока не остановился на одной, с небольшим модным козырьком.

Затем Беня занялся Мироновым, оглядел его глазом снайпера. Со времени возвращения в Советскую Россию с лица Юрия Александровича не сходило выражение удивления и растерянности, словно он все еще не до конца верил во все происходящее с ним, и с минуты на минуту ждал окрика:

– А вы кто? Почему здесь? Кто вас сюда пустил?

Беня обернулся к пожилому заведующему складом, который безучастно наблюдал за его по-хозяйски уверенными действиями. Старик состоял на службе при двух властях, при царе был сыщиком, при советской власти – чекистом. По возрасту пошел на повышение и стал заведующим складом.

– Где у нас конфискат? – спросил Беня.

– Тама, во второй зале, – по-военному четко ответил заведующий и коричневым прокуренным пальцем указал на высокую дверь. – Третий и четвертый шкафы – верхнее зимнее.

– Головные уборы?

– Которы шапки – тоже в четвертом, на верхних полках, а шляпы, котелки – во втором.

Среди одежды, конфискованной и вывезенной с покинутых хозяевами домов, Беня отыскал Миронову новую бобровую шубу, но тот наотрез отказался ее одевать.

– Меня на первом же перекрестке прихлопнут из нагана, как буржуя. Или разденут в каком-нибудь глухом переулке, – объяснил Миронов. – А мне еще хочется увидеть, чем все это закончится. Нет-нет, мне что-нибудь простое и не новое.

Задача оказалась не из легких. Все найденное в богатых домах, но ношенное и утратившее первоначальный вид, сюда, на склады, не везли. Сосредоточенно порывшись в гардеробах и вконец отчаявшись, Беня вдруг заметил висящее на гвоздике не совсем новое и не броское пальтецо. Снял его, предложил Миронову.

Миронов поглядел на себя в зеркало и остался доволен. Удовлетворен был и Беня. Лишь пожилой заведующий складом возмутился:

– Ты, Бенька, мою одежку не шибко лапай!

– Не сердись, Степаныч! Так надо! – многозначительно ответил Беня. – Не понимаешь, что ли? Для конспирации! – и указал на бобровую шубу. – А себе возьми вон то пальтецо.

– И чем я тебе, Беня, так надоел? Хочешь, чтоб меня потемну где-нибудь пристукнули? – возмутился заведующий складом.

– Ну, так и подбери себе что-нибудь подходящее. В чем ходишь? Срамота!

– Ну-ну! Учи ученого! – примирившись с потерей, проворчал заведующий складом. – Хоть кисет с махоркой оставьте. В левом кармане.

На улицу они вышли неузнаваемыми. На Кольцове было новое кожаное пальто, широкий кожаный ремень перетягивал его в талии. И фуражка тоже была кожаная. Это была негласная, нигде и никем не утвержденная повседневная форма чекистов.

Миронов тоже выглядел непривычно. Пальто заведующего складом на нем словно бы помолодело и выглядело почти что новым. Долго мучился Беня только с головным убором для Миронова. Ни котелки, ни шляпы, ни картузы, которые они отыскали среди конфискованных вещей, никак не гармонировали с бедноватым пальтецом.

Перерыв почти гору самых разных головных уборов, Беня все же отыскал то, что Миронов не отверг – пушистый лисий малахай. Дорогую норку или того же бобра Миронов одевать решительно отказался, на малахай же не сразу, но все же согласился. Хотя и он был Миронову не очень к лицу.

В своей новой одежде Миронов выглядел совсем не богато, но зато привлекал внимание прохожих своей экзотичностью.

Идя по улице, Кольцов мысленно распланировал остатки своего дня. Прежде всего, он зайдет в «Метрополь» к Свердлову и подробно, без утайки, расскажет ему все о парижской эпопее с поисками бриллиантов. Там, в Париже, он еще раз убедился, что это была глупая и бессмысленная затея, изобретенная в московских кабинетах, которая не могла и не должна была благополучно закончиться. Лишь слепой случай, на который ни один разумный человек не может и не должен рассчитывать, помог им.

Не зная всех подробностей, Свердлов, вероятно, считает себя победителем. И, должно быть, гордится собой, своей проницательностью и настойчивостью, с какой уговаривал и в конечном счете уговорил Кольцова на этот безумный вояж.

Так вот, он теперь расскажет Свердлову, как все было на самом деле. Пусть знает: ни он, ни Кольцов, ни все те, кто был задействован там, в Париже, в этой операции, не могут, да и не имеют права гордиться своим успехом и считать себя победителями.

Победил бывший «медвежатник» и аферист Миронов. Но и он не может гордиться, потому что так до конца и не знает, какую огромную услугу он оказал молодой Советской Республике и лично Вениамину Михайловичу Свердлову. Миронов-то убежден лишь в том, что оказал услугу лично Кольцову, спас его от трибунала за потерю важных документов.

После визита к Свердлову он пойдет на Лубянку и попытается встретиться с Дзержинским. Если это сегодня не удастся, он попросит Герсона доложить Феликсу Эдмундовичу, что он в Москве, что он вернулся из Парижа, и хотел бы попросить Дзержинского, если возможно, выделить для него несколько минут.