Стены сдвинулись еще теснее — Альрик стал задевать их плечами. То и дело паутина покрывалом ложилась на лицо. Он снимал ее и вытирал руки о стену.

Когда Кахина наконец остановилась, он облегченно вздохнул. Королева повернулась к нему, и свеча оказалась между их лицами.

— Мы на месте? — спросил Альрик.

— Они здесь, — сказала Кахина. С ее капюшона тоже свисали остатки паутины, которые колыхались от дыхания. Она подняла сальную свечу и осветила стену, в которой Альрик увидел выемку. Кто-то вытесал ее в камне с помощью грубых инструментов. В этой нише легко могло поместиться тело ребенка. И действительно, в ней оказались кости, аккуратно сложенные штабелем. Четко был виден человеческий череп, в колеблющемся слабом свете казалось, будто что-то движется в глазницах.

— Это старые катакомбы. Ими, как говорят, испещрено все под городом — якобы можно добраться даже до пустыни. Хотя точно этого никто не знает. Всех подземных путей знать невозможно: попавший сюда ищет кратчайший путь, а не разгуливает вокруг. Альрик, с этим не шутят! — сдвинула брови Кахина. — Если ты здесь потеряешь меня, то стой на месте и жди, пока я сама тебя не найду. Начнешь блуждать — окажешься в таких местах, где уже сотни лет не ступала нога человека. Там даже я дороги не знаю. Ты меня услышал?

Альрик кивнул, отметив про себя, что никогда раньше не испытывал такого сильного желания оказаться на палубе «Висундура» и вдохнуть свежий воздух.

Кахина подняла свечу к низкому изгибу потолка. Проведя пальцами по камню, она потерла кончики пальцев друг о друга. И, не говоря больше ни слова, осторожно пошла вперед. Альрик бросил последний взгляд на кости в стене и потянулся вслед за Кахиной. Даже по царству мертвых королева пустыни шествовала, как его владычица.

— Сначала эти кости свиньи, потом они приносят мне кучу пыли, а теперь еще будет сгнивший язычник! — Бонус из Маламокко бросал на экипаж «Висундура» злобные взгляды. Каждое его слово сопровождалось ударом руки о фальшборт.

— Если ты не прекратишь бить корабль, то он начнет отвечать! — воскликнул Яа, вместе с Дариосом и Эриосом менявший деревянные заклепки в досках. Здесь, в порту Александрии, под палящим солнцем дерево не выдерживало, трещало.

— Я не успокоюсь! — раскричался Бонус. — Мы договорились, что вы доставите мощи святого Марка в Риво Альто. Мертвого египтянина будет недостаточно. Вам понятно?

Большинство моряков давно повернулись к Бонусу спинами. Лишь один Магнус одарил его коротким взглядом и сразу нахмурил свои рыжие кустистые брови так, что они достали до основания носа.

— Там кто-то идет! — крикнул он.

Целая толпа мужчин приближалась к пристани. Бонус оценил количество людей приблизительно в шестьдесят человек. Большинство шло пешком, четыре человека ехали верхом на верблюдах. Один из всадников был на голову выше других.

— Великан из церкви, — узнал Ингвар и положил локти на планширь.

Гости подошли ближе. Некоторые попытались забраться на «Висундур», однако Яа убрал трап, соединявший корабль с причалом. Ингвар, скрестив руки на груди, стоял у правого борта, встречая сарацинов северным молчанием. Для прыжка на корабль, полный белокожих чужестранцев, им явно не хватало мужества.

Прибывшие были одеты в черные и белые кафтаны и держали в руках копья. Их лица украшали густые бороды. Один выступил на шаг вперед, ударил по земле тупым концом своего копья и что-то крикнул, видимо по-арабски. Когда он закончил свою речь, Ингвар ответил:

— Ты можешь говорить со мной или по-гречески, или на языке топоров.

Лицо сарацина побагровело. Яростно жестикулируя, он указывал то на корабль, то на одного из людей на верблюде, чья худощавая фигура скрывалась под белым головным платком. Ткань была такой тонкой, что колыхалась от малейшего движения воздуха, напоминая волнение на воде. Из-под ткани выглядывало лицо с тонкими чертами, под коротко стриженной бородой было видно, как человек надул губы. В конце концов он наклонился в седле вперед и приказал пешим солдатам замолчать.

— Я не привык лично разговаривать с людьми ниже себя. Но в этом случае сделаю исключение, — крикнул он на греческом людям на корабле.

— Это кто здесь низкий, а? — поинтересовался Магнус.

Это рассмешило араба, и щеки карлика стали красно-рыжими, как его волосы.

— Мы заняты, — крикнул Ингвар, — в чем дело? Вы привезли нам дерево?

В ответ на такую наглость богато одетый человек на верблюде рассмеялся:

— Я Абдулла ибн Азиз, наместник халифа в Александрии, а он, — наместник указал на человека рядом с ним, — Якуб, уполномоченный халифа. Если вам, варварам, понятно, что это означает.

— А, — узнал Ингвар, — это тот самый высокий уполномоченный, который собирался выиграть соревнование по бегу у норманна.

На лице высокого всадника дернулся мускул. Наместник бросил на своего спутника вопросительный взгляд и продолжил:

— Думаю, вы ничего не понимаете из того, что здесь происходит. Команда любого другого корабля бросилась бы в пыль, целовала бы песок и плакала, удостоенная такой чести, которую оказывает вам наместник своим личным визитом.

— Вот как! А мы привыкли к тому, что гость падает в пыль от благоговения перед таким чудом, как наш корабль, — крикнул в ответ Ингвар.

— Именно поэтому мы и находимся здесь, — сказал Абдулла. — С тех пор как ты унес золотой ларец из-под носа у Якуба, я все спрашивал себя, кто же способен на такое. Или же он так бесстрашен, что решил померяться силами с Якубом, — улыбнулся наместник и сделал паузу, — или же так глуп.

— Сам ты дурак, наместник, — вмешался в разговор нубиец Яа, подойдя к Ингвару. И все остальные члены команды тоже сгрудились за спиной сына Альрика. — Если ты прибыл сюда для того, чтобы потребовать этот сундучок назад, то можешь забрать его. В нем то, что поистине достойно тебя, — свиные кости.

— Не из-за ларца мы прибыли сюда, варвар, а из-за корабля, — громовым голосом ответил за наместника его спутник. — Он так необычен, что должен вызвать любопытство халифа. Властелин десяти тысяч царств может войти на нем в дельту Нила, а возможно, и спуститься по реке до самых великих пирамид.

— Ничего не получится, — просто сказал Дариос. — У нас есть дела поважнее, чем устраивать прогулки для князя сарацинов.

— Да! — горячо присоединился к нему Килиан. — Ваш халиф может наняться к нам гребцом. При условии, что достаточно силен для такой работы.

Наместник скривил губы в презрительной ухмылке и пояснил:

— Я прибыл сюда не для того, чтобы просить вас об одолжении, и не собираюсь торговаться с вами. Ваш корабль конфискован. Теперь он принадлежит мне.

Свеча Альрика догорела до величины детского носика. К рукам приклеилось растопленное сало и покрыло его мозоли. Этот слой на руках на ощупь был гладким, как кожа куртизанки.