— Как я уже ранее объяснял со всей отчетливостью, это будет беспроцентная, автоматически возобновляемая кредитная линия на двадцатилетний период…

Эф бросил свой фэбээровский значок в ближайшую мусорную корзину и продолжил свою прогулку с Барнсом по Антикризисному центру — святая святых этого учреждения. Внимание всех присутствующих было приковано к Палмеру, изображение которого высвечивалось на многих мониторах из тех, что висели над головами.

Эф обратил внимание на мужчин в темных костюмах — несомненно, сотрудников «Стоунхарта», — толпившихся посреди бокового зала, в дальней стене которого виднелась двойная стеклянная дверь. Табличка со стрелкой гласила: «ОХРАНЯЕМЫЙ КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ».

Волна холода окатила Эфа: он вдруг осознал, что в ближайшие минуты почти наверняка расстанется здесь с жизнью. И абсолютно наверняка — если его план удастся. На самом деле больше всего Эф боялся, что его могут сразить до того, как он преуспеет в своем намерении убить Элдри-ча Палмера.

Эф определил — во всяком случае, ему показалось, что он определил, — направление к выходу на парковку. Повернувшись к Барнсу, он шепнул:

— Притворись больным. — Что?

— Притворись больным. По-моему, для тебя это не будет слишком большой натяжкой.

Ведя Барнса под руку, Эф прошел мимо бокового зала до конца помещения. Здесь около двойных дверей стоял еще один стоунхартовский агент. Рядом с ним светился знак мужского туалета.

— Это здесь, сэр, — сказал Эф, открывая перед Барнсом дверь. Барнс ввалился в туалет, хватаясь за живот и откашливаясь в кулак. Проходя мимо стоунхартовца, Эф демонстративно закатил глаза, — выражение лица охранника не изменилось ни на йоту.

В туалете, кроме Эфа и Барнса, никого не было. Из динамиков звучал голос Палмера. Вытащив пистолет, Эф провел Барнса в самую дальнюю кабинку и усадил на крышку унитаза.

— Устраивайся поудобнее, — предложил Эф.

— Эфраим, — произнес Барнс, — они наверняка убьют тебя.

— Знаю, — сказал Эф, после чего вырубил Барнса, наотмашь ударив его рукояткой пистолета по голове. — За этим я сюда и пришел.

Конгрессмен Фроун между тем продолжал:

— Теперь вот еще о чем. Перед тем как все это началось, в средствах массовой информации появились сообщения, что вы и ваши приспешники предприняли атаку на мировой рынок серебра в попытке монополизировать его, скупив весь доступный товар. Честно говоря, тогда ходило много самых диких историй насчет этой вспышки деловой активности. Некоторые из них — правдивы они или нет, судить трудно — нашли свой отклик в душах граждан. Множество людей поверило в них. Вы что, действительно наживаетесь на людских страхах и суевериях? Или это было, как я надеюсь, меньшее из двух зол — обыкновенный приступ алчности?

Палмер взял в руки лежавший перед ним листок бумаги. Сложил его в длину, затем сложил еще раз — поперек, после чего аккуратно засунул бумажный квадратик во внутренний нагрудный карман. Он проделал все это чрезвычайно медленно, не сводя глаз с камеры, транслировавшей его изображение в Вашингтон, округ Колумбия.

— Конгрессмен Фроун, — наконец сказал Палмер, — полагаю, что в ваших словах сквозят те самые мелочность, низость и нравственный тромбоз, которые и завели нас в эти темные времена. Есть документы, официально подтверждающие тот факт, что в ходе каждой из последних ваших избирательных кампаний я пожертвовал вашему оппоненту максимальное количество средств, разрешенное законом, и теперь всем видно, как вы воспринимаете то, что…

— Это возмутительное обвинение!.. — заорал Фроун.

— Джентльмены, — сказал Палмер, — вы видите перед собой старого человека. Хрупкого, нездорового человека, которому осталось провести на этой земле очень мало времени. Человека, страстно желающего вернуть долг нации, которая столь много дала ему в его жизни. И вот наконец я обнаружил, что нахожусь в уникальном положении, потому что мне по силам это сделать. В рамках закона, разумеется, — ни в коем случае не переступая закон. Переступать закон не дозволено никому. Вот почему я решил сегодня полностью отчитаться перед вами. Пожалуйста, разрешите патриоту сыграть последний акт — акт благородства. Это все. Спасибо.

В Конгрессе поднялся гвалт, председательствующий на экранах видеостены принялся стучать своим молотком. Посреди этого шума господин Фицуильям отодвинул кресло от стола, и Палмер поднялся на ноги.

Эф стоял за дверью мужского туалета и напряженно прислушивался. За дверью явно наметилось какое-то движение, а вот шума, доносящегося от мониторов, было еще недостаточно. Эфа подмывало хоть чуть-чуть приоткрыть дверь, но она распахивалась вовнутрь, и его наверняка заметили бы.

Он немного пошевелил рукоятку пистолета, чтобы оружие сидело за поясом посвободнее и было наготове.

За дверью прошел человек, разговаривая словно бы сам с собой, — видимо, он был на радиосвязи:

— Подавайте машину.

Это и был сигнал, которого ждал Эф. Он сделал глубокий вдох, потянул за дверную ручку и вышел из туалета — навстречу убийству.

Двое стоунхартовцев в темных костюмах двигались по направлению к дальнему концу зала — там были двери, ведущие наружу. Эф двинулся в противоположную сторону и увидел еще двоих стоунхартовцев, выходивших из-за угла: это были впередсмотрящие — авангард процессии, — они тут же ощупали Эфа взглядами.

Вряд ли можно было выбрать менее удачный момент. Эф сделал шаг в сторону, словно бы уступая дорогу. Он изо всех сил старался изобразить полную незаинтересованность в происходящем.

Сначала Эф увидел маленькие передние колесики. Из-за угла выруливало инвалидное кресло. На складывающейся подножке покоились две до блеска начищенные туфли.

Это был Элдрич Палмер. Он выглядел чрезвычайно маленьким и щуплым. Его мучнисто-белые руки были сложены на впалом животе, глаза глядели строго вперед и уж точно не на Эфа.

Один из впередсмотрящих резко свернул в сторону Эфа, словно бы для того, чтобы перекрыть ему поле зрения и помешать разглядеть проезжающего мимо миллиардера. До Палмера было менее полутора метров. Эф не мог больше ждать.

С бешено колотящимся сердцем Эф вытащил из-за пояса пистолет. Все происходило, как при замедленной съемке, и все происходило одновременно.

Эф поднял пистолет и метнулся влево, чтобы обогнуть стоунхартовца, перекрывавшего линию огня. Его пальцы дрожали, но рука была крепка и прицел верен.

Эф навел пистолет на самую крупную цель — грудь сидевшего в кресле человека — и нажал на спусковой крючок. Однако впередсмотрящий стоунхартовец бросился наперерез, жертвуя собой с куда большим автоматизмом, чем любой секретный агент, когда-либо заслонявший своим телом президента Соединенных Штатов.

Пуля ударила мужчину в грудь и с глухим звуком впилась в бронежилет под пиджаком. Эф среагировал мгновенно — он успел оттолкнуть мужчину в сторону, прежде чем тот сумел навалиться на него.