Хуже всего (даже хуже, чем упустить Стила, хуже, чем потерять своего в ЦРУ), был тот факт, что Кент, казалось, вообще не узнал его. Не считая перекрашивания волос и голубых линз, Раис не сильно отличался от самого себя в прошлом. Они стояли лицом к лицу. Учитывая их прошлое, было просто невозможно, чтобы Стил не признал в нем своего соперника. Но он не узнал.

Это было странно. Раис мог с уверенностью сказать, что в глазах Стила не было и намека на признание.

Он еще никогда не чувствовал себя таким ничтожеством.

Скрываясь от полиции на станции метро, Раис нырнул в первый попавшийся магазин одежды и быстро прикупил себе зеленую куртку с кепкой, чтобы скрыть свои светлые волосы. Он снял голубые линзы и выкинул их в урну вместе со своим коричневым пальто. Затем он обошел весь город в поисках Кента Стила, проверяя каждую станцию метро. Он понимал, что это бесполезно, поскольку парень был профессионалом. Он уже давно ушел, скорее всего, даже покинул Рим.

Раис также понимал, что у него больше нет ресурсов. Он не имел возможности отследить агента, пока тот не проявит себя. Помимо этого, он должен был отчитаться Амону и сообщить, что они потеряли Агента номер Один. Он принял клятву и не имел права обманывать или предавать своих собратьев. Он был обязан сообщить, что все произошло благодаря ему и принять ответственность.

Раис взял телефон и набрал человека из Амона, который занимался быстрой организацией авиаперелетов. Безымянный человек на том конце провода (у Раиса был лишь его номер) перенаправил его на частный аэродром на севере Рима. Менее чем через час он уже летел на частном самолете Цесна 210 из Рима в Берн, столицу Швейцарии.

Приземлившись, Раис взял такси до отеля «Palais». Он назывался так потому, что в буквальном смысле представлял собой дворцовое поместье с видом на красивейшие сады и леса. «Palais» был практически официальным учреждением, где часто проводились встречи дипломатов и политиков. Его даже внегласно прозвали гостевым домиком швейцарского правительства.

«Дураки, – подумал Раис, заходя в отель и пересекая мраморный холл. – Вы даже понятия не имеете, кто находится среди вас».

Над головой простилался стеклянный сводчатый потолок, что позволяло лицезреть ясное голубое небо прямо изнутри. Все это сильно раздражало Раиса. Это богатство. Высокомерие. Расточительность. Но таков был путь Амона – скрываться на виду у всех, смешиваться с элитой, вольнодумцами и коррупционерами.

Он поднялся на лифте на третий этаж и прошел по богатому алому ковру к угловому номеру, где, как он уже знал, находились несколько представителей Амона, выдающих себя за некоммерческую организацию путешествующих педиатров. Он дважды постучался, а затем, выждав ровно три секунды, стукнул еще трижды. Это был его личный код, его своеобразный идентификатор для братьев. Через мгновение дверь распахнулась и из номера выглянул немец с настолько резкими чертами лица, что даже чем-то походил на крысу.

Не сказав ни слова, он впустил Раиса. Люкс отеля встретил его широкой гостиной с огромными окнами и белоснежной мебелью.

«Какая безвкусица, – с отвращением подумал Раис. – Показуха».

Двое мужчин сидели на диване, еще один в кресле, образовав тем самым треугольник вокруг стеклянного журнального столика, от которого исходил аромат сладкого чая. Все были в костюмах с высокими воротниками, позволяющими скрыть от лишних глаз символ Амона на шеях. Разумеется, и номер, и костюмы, и даже чай были подставными на тот случай, если их вдруг прервет горничная, администратор и даже полиция. Каждый из них мог предоставить любые документы, подтверждающие их причастность к педиатрии. Они даже могли предоставить номера телефонов для предъявления любых претензий и проверки их удостоверений. Если потребуется, каждый сможет обсудить достаточно сложные медицинские вопросы.

Один из этой троицы на самом деле был хирургом. Именно его команда спасала жизнь Раиса после того, как Стил вскрыл ему живот. Он не знал имени врача. Он только знал его национальность. Поэтому в голове Раиса этот человек назывался не иначе как немецкий врач. Похожий на крысу мужчина, который открыл дверь, и был его ассистентом. Вторым присутствующим здесь человеком был непосредственный начальник Раиса, которого он и называл Амоном. Ему было прекрасно известно, что это не Амон, но настоящего имени от также не знал.

Третьего мужчину было несложно узнать, даже несмотря на непривычный западный костюм и галстук. Раньше Раис видел шейха только в мусульманских одеяниях. Довольно странно общаться с ним в обычной одежде и очках, но стиль нужно было строго соблюдать.

– Доктор. Амон. Шейх Мустафа, – по очереди кивнул Раис каждому из них.

Никто не произнес ни слова. Единственный, кто хотя бы взглянул в его сторону, был Амон, медленно поднявшийся из кресла. Он был египтянином с немного смуглой кожей и тонкой, черной бородкой. По факту, он был старше самого Раиса всего на год или два.

– Зеро? – просто спросил он.

Взгляд Раиса упал на пышный ковер. Он покачал головой.

Амон резко ударил его. Гранат в его кольце глубоко впился в губу, а голова одернулась.

Он промолчал.

– Ты хоть представляешь, что нам стоило вернуть тебя? – Амон практически прошептал это. – Напомни мне, почему мы решили потратить столько времени впустую?

У Раиса не было ответа. Вместо этого он произнес:

– Агент номер Один мертв.

– Естественно! – прошипел Амон. – Провал. Американец, – он выплюнул последнее слово так, словно это было грязное ругательство. – Иди. Жди меня. Я решу, что с тобой делать.

Раис сглотнул кровь, отступил в соседнюю комнату люкса и закрыл за собой дверь. Ему было ужасно стыдно. Он потерпел неудачу. Уже дважды. И он очень хорошо знал выбор Амона, поскольку сам исполнял его множество раз. Он был уверен, что эта встреча закончился пулей в его голове.

Когда-то он был американцем. Но не теперь. Он убил в себе эту часть. Теперь он был членом Амона. Он не испытывал никакой эмоциональной привязанности к своей культуре. Первые двадцать лет его грязной жизни не заслужили того, чтобы о них вспоминать.

*

Раис родился и вырос в пригороде Олбани, штат Нью-Йорк, в семье самодовольной, робкой мамаши и периодически работающего отца алкоголика. Его детство было не самым счастливым. Отец был жалким человеком, убежденным, что весь мир настроен против него, особенно в тех случаях, когда из-за своей зависимости он терял очередную работу, на поиски которой уходило несколько месяцев. Этот цикл не менялся годами: устройство