И снова рефреном пронесся Ольгин вскрик «он на стройке!».

— Вы можете отвезти меня туда? — кивнув на плакат, на автомате попросила Кислицына Ева.

— Да я сегодня без машины, — огорченно всплеснул он руками.

— Ничего страшного, — мотнула она головой.

«Иди к своим, — приказала самой себе. — Что тебе делать на этой стройке? Лишний раз убедиться, что Миша соврал? Почувствовать обманутой дурой? Через парк по тропиночке вали в клинику. Шевели булками, Ева, — рыкнула она мысленно. — Нужно как можно быстрее убраться подальше от этого здания. Отменить свадьбу и навсегда забыть об Агафонове. А вот с этим сложнее, — одернула она саму себя. — Забудешь его, как же!

— Подожди, — скомандовал вдруг Кислицын, словно не желая отпускать восвояси заторможенную юристку. — Что-то ты мне не нравишься, девочка… Вон Неженцев на парковку заезжает. Сейчас попросим, и он тебя на стройку отвезет.

Немного позже в темной Тойоте Королле начальника отдела продаж Ева отвернулась к окну и постаралась осмыслить происходящее.

«Куда и зачем ты едешь? — в который раз поинтересовалась она у самой себя. Машина выехала на проспект и замерла на знакомом светофоре. — Попроси остановиться. Иди домой, — велел внутренний голос. — Тут до твоей Ломоносовской пять минут ходьбы!»

Ева оглянулась по сторонам, будто пытаясь понять, как она оказалась в чужой машине. Куда едет? И почему Юрий Петрович опасливо косится на нее в зеркало заднего вида. Глаз скользнул по кожаной обивке салона, потом по какой-то коробке, валявшейся на полу за креслом водителя. Ева, тяжело вздохнув, отвернулась к окну и попробовала взять себя в руки. Но не смогла.

Она некстати вспомнила, как утром пришло сообщение от Янки.

— Кажется, тут кто-то беременный, — написала подружка.

— Кто? — уточнила Милочка.

— Ну не Архип же! — напечатала Яна, добавив кучу смайликов.

— Поздравляю, — ответила Ева и тут же принялась мечтать о ребенке. Представляла, как ходит, поддерживая округлый живот, как Агафонов массирует ей ноги и помогает подняться. Как его большущие ладони ищут маленькую пяточку или такую мелкую попу, выпирающую сбоку. Как идиотка мечтала о дочке и придумывала имена, красиво сочетавшиеся с отчеством «Михайловна».

«Дура, что и говорить», — горько усмехнулась она и, когда машина остановилась около больших синих ворот, открытых нараспашку, попросила:

— Подождите меня, Юрий Петрович. Я вернусь через пять минут, и поедем обратно.

— Хорошо-хорошо, — заверил Неженцев и улыбнулся. Слащаво и ужасно противно.

«Иди, сучка, — подумал он, наблюдая, как она на негнущихся ногах бредет по грязи к бытовке. — Ишь на стройку в розовых сапогах заявилась, — хмыкнул Неженцев и чуть не стукнул себя по башке. — Знать бы, что она на площадку попрется…»

Агафонов нервничал. Подрядчики орали друг на друга, а представитель проектной организации все пытался объяснить, что нельзя лепить двери там, где уже смонтированы колонны. Михаил покосился на пепельницу, полную окурков, перевел взгляд на окно, мокрое от начавшегося так некстати дождя, и уже собрался утихомирить разбуянившихся мужиков, как пришло сообщение от Ольги.

«Хуже и быть не может, — мысленно рыкнул он, ища глазами хоть что бы разбить. Вдарить кулаком со всего размаху, так чтобы изранить пальцы в кровь или переломать к чертям собачьим! — Башку себе проломи, — ехидно заметил внутренний голос. — О чем ты думал, проклятый идиот, когда разрешал Дане уединиться с Кармяшей в пентхаусе? И что должна была вообразить Ева? А она, кстати, из имеющихся вводных сделала правильный вывод. Вот только как теперь доказать, что ты не верблюд, Миша? — схватился Агафонов за голову. — Где искать Еву? Как объяснить, что ты всего лишь сутенер хренов и ни разу не изменил невесте! Да и зачем? Твою мать! Ева, девочка моя, не уходи, — мысленно взмолился он и поморщился, будто от зубной боли. — Пропади все пропадом, твою мать! Я даже объясниться с ней не смогу!»

Агафонов почувствовал дикую злость. Хотелось начистить морды всем. Кармигодяну, положившему глаз на Дану, подрядчику за колонны, прорабу за двери. Самому себе за глупость и безответственность. Хотелось вскочить и бежать в офис, потом в клинику к Макаровым. Искать Еву по всему городу. А он…

Михаил ватными пальцами с трудом набрал сообщение Ольге: «Я разберусь» и попытался предугадать, куда именно умчалась Ева.

«К отцу в клинику? — первым делом подумал он. — Навряд ли. Не станет она плакаться в жилетку Макаровым. Подруги разъехались, — пробурчал про себя. — Значит, тоже отпадают. Остается родная Ломоносовская, Влад Хоук и неведомая бабушка Катя. Скорее всего, к бабке она и рванула, — мысленно вздохнул Агафонов и, найдя в вотсапе Илью, набрал длинное сообщение. — Ну нет, — остановил себя он и быстро стер исповедь старого глупца. — Нашел перед кем душу раскрывать, — поморщился Михаил. — Это муж Нины, забыл?» — криво усмехнулся он и решил, как только закончится совещание, самолично поехать к Вадиму Макарову. Узнать бабкин адрес. И умолять помочь…

— Я через час приеду, Вадим Ильич, — коротко написал он будущему тестю. — Вы на работе?

— Конечно, Миша, — тут же пришел ответ. — У меня сейчас прием начнется, но через час освобожусь. Дусеньке привет!

«Выходит, отец не в курсе, — подумал Агафонов. — Куда же ты делась, Ева?» — вздохнул натужно и будто очнулся, когда в бытовке началось странное оживление.

— Ух какая чика пожаловала! Я бы вдул! — довольно хмыкнул подрядчик Коля. — Это к тебе, Васильич? — загоготал он, кивая сначала на прораба, а потом на окно. Как по команде, повернулись все.

— Это ко мне, — прорычал Агафонов, срываясь с места и гневно глянув на мужиков. Хохот сник. — Пасти закрыли. Живо!

— Шамаханская царица, — узнал прораб. — Чтоб мне сдохнуть, это она!

— Моя жена, — рыкнул Агафонов и не разбирая дороги помчался навстречу Еве. Он выскочил из бытовки и застыл как вкопанный, наблюдая, как она, понурив голову, бредет по слякоти в дорогущих розовых сапогах. Наверное, стоило подскочить и на глазах у всей стройки подхватить ее на руки. Отволочь в машину и там зацеловать до смерти… Но Михаил стоял на крыльце и улыбался как деревенский дурачок.

— Ева, — только и смог вымолвить он, когда она, посмотрев на бытовку, уперлась взглядом в него. И улыбнувшись, внезапно остановилась. Агафонов понесся навстречу. Обнял и, вытирая слезы, прошептал:

— Ты пришла ко мне. Я чуть не помер от страха. Думал, ты ушла навсегда. Все гадал, где мне теперь тебя искать…

— Я, наверное, полная дура, — прошептала она. — Напридумывала себе невесть что и сама поверила.

— Ты умная, это я дурак, — просипел он, накрывая ее губы своими. Сзади послышалось улюлюканье. Вместо того, чтобы самостоятельно решить, где поставить колонны, а где двери, народ вывалил на крыльцо и радостно скалился. Прижав к себе Еву одной рукой, Агафонов задрал другую вверх, сжимая в кулак все пальцы кроме среднего.