в Сумеречной зоне. По мартини? У меня есть все ингредиенты.

– Я только что полночи старался не напиться.

– Милости просим во вторую половину.

– Да я уже ложиться хотел.

– Тусовались с полковником?

– Так, самую малость.

– Он тебя уже припахал? Поставил на задание?

– Ещё нет.

– А у меня кое-что для тебя есть. Так, ерунда, ничего серьёзного.

– Слава богу, – сказал Шкип.

– Просто чтобы ты был всегда под рукой, – пояснил Фосс и смешал ему стакан неожиданно холодного мартини.

* * *

Под обстрелом обжигающей мороси, прикрываясь свободными руками от слепящих вспышек, выволокли они – рядовой первого класса Джеймс Хьюстон и двое других новобранцев из разведотряда «Эхо» – по трапу свои брезентовые баулы на лётное поле и проделали путь до склада в большом открытом ангаре, а там сели прямо на снаряжение и пили колу, пока не вошла пара специалистов четвёртого ранга, которые, похоже, поняли, кто они такие.

Ни один, по правде говоря, не поздоровался с тремя рядовыми. Пока специалисты провожали новоприбывших до универсального грузового транспортёра М-35, в котором смог бы разместиться целый взвод, они вели какую-то свою беседу; один говорил другому:

– Я ведь насчёт кого конкретно спрашивал? Насчёт Карсона. А он кого поставил? Тебя поставил. Так вот, стало быть, я и говорю: да, пошёл-ка ты на хуй, не суйся в «Старого служаку», это мой бар?

– То есть ты единственный на всём белом свете, кому дозволяется заходить в «Старого служаку»? Единственный их клиент на всей этой грёбаной планете?

– Без обид.

– Хренасе, «без обид»! Нет уж, позволь пообижаться.

– Что ж, ладно, можешь пообижаться. Только не суйся в мой бар. Будете что-нибудь заказывать? – продолжал он, теперь обращаясь к трём новичкам.

Джеймс уже успел собрать у всех троих купюры и сжимал их в потном кулаке.

– Ты же понимаешь, что я не приму ваши деньги?

– Это почему это? Что с ними такое?

– Да ничего. Просто они изговнякались все.

Другой добавил:

– Каждая бумажка объезжает весь мир, спускается по горлу и заканчивает свой путь в жопе.

Двое владельцев залезли в кабину, а новички устроились сзади, в пещере, накрытой брезентом, – настолько далеко от открытого конца кузова, насколько было возможно. Затем тронулись вперёд, а позади открывался вид сначала на посадочную площадку, мешанину из контейнеров, бараков, машин, самолётов, потом – на город, на кричаще окрашенные здания, на улицы, полные людей, которые даже не отдавали себе отчёта, насколько странно выглядят, а далее всё скрылось за густой стеной растительности. Джеймс натренировался ходить по джунглям ещё в Южной Каролине и Луизиане, но только осенью и зимой. Сейчас же ноги у него прели в берцах. Он снял каску. День был облачный, но даже от света, проникающего через открытый брезент у них за спинами, невозможно было держать глаза открытыми. Джеймс уронил голову на грудь, погрузился в мутно-бурое оцепенение, да так и проспал, пока грузовик не подскочил и не заревели над головой взрывы. Фишер и Эванс уже растянулись ничком на половом настиле среди баулов. Джеймс упал на них сверху. Грузовик остановился. Хлопнули двери. Двое спереди теперь оба вскочили на задний бампер и разглядывали образовавшуюся кучу-малу из тел.

– Я ж говорил тебе, что они гомики, – сказал один.

Другой поднял над головой сигарету и поднёс к ней какой-то предмет – это оказался фитиль от связки хлопушек, которую он затем швырнул в кузов. Ещё один оглушительный, громогласный разрыв. Двое похитителей исчезли. Автомобиль возобновил движение. Трое рядовых поразились таким бестактным шуткам. Джеймс чуть не разрыдался от испуга, а Эванс сказал:

– Окажись у нас пушки, так мы бы могли пристрелить этого парня в затылок да и оставить тут валяться, он что, не понимает?

– Твою бога душу мать! – заорал Фишер. Яростно пнул стенку кабины. Грузовик снова затормозил.

– Вот видишь, что ты наделал! – крикнул Хьюстон. – Ну всё, сейчас эти гады нас прикончат!

Сзади высунулся только один – Флэтт.

– Бойцы! – завопил он. – Бойцы, мать вашу! Ложись, бомбят! – Одну за другой метнул в кузов три банки из-под пива «Будвайзер». – Ладно, тупой был прикол, – признал он.

– Верно, чёрт возьми, – согласился Фишер.

– Короче, вот вам настоящие, прямиком из Штатов, банки «Будвайзера» с металлическим ушком. Выжрем пивко, и без обид.

Фишер взял слово:

– Какое тут без обид?! Твою бога душу мать! Да ты кто вообще такой, проклятый вьетконговский шпион? – он резко вскрыл свою банку, во все стороны полетела пена, и Фишер крикнул: – Да ёб твою!

– Мы едем в кратковременный отпуск с фронта, – сказал мужчина. – Имели когда-нибудь тёлку с мохнаткой напоперёк?

Все трое уже вновь расселись по скамейкам. Никто не отвечал.

– Повторяю: имели когда-нибудь тёлку с мохнаткой напоперёк?

Рядовые продолжали обдумывать вопрос.

– Похоже, теперь я привлёк ваше внимание, – Флэтт соскочил с бампера, и они тронулись в дальнейший путь.

– Твою бога душу мать! – сказал Фишер.

– Хватит тебе, заладил тут своё «Твою бога душу мать», – буркнул Эванс.

– Что же я тогда должен говорить?

– Ну, этого уже я не знаю. Мне-то откуда знать?

Джеймс, вскрыв своё пиво, держал его у ног. Ушко он уронил в банку, запрокинул её кверху дном и жадно глотал тёплый «Будвайзер», пока ушко не натолкнулось на язык, но и тогда продолжил посасывать жидкость из дырки.

Налетела гроза, минут пять с неба словно хлестал водопад, а потом всё стихло. Поднялся туман, стало трудно дышать. Джеймс скользнул вдоль скамейки в конец кузова и осмелился выглянуть оттуда на Вьетнамскую войну – на капли, стекающие с гигантских листьев, на покорёженные машины, на маленьких людей; грузовик замедлялся, рычал двигатель, бурлила под большими шинами грязь – босоногие встречные путники уступали ему дорогу, мимо проносились смуглые лица, ухаб, ухаб, ещё ухаб, и на каждом ухабе пиво в желудке всё больше клокотало. Он отёр лицо подолом рубашки, приложил ладонь к бровям и смотрел на закат – по мере того, как солнце опускалось ниже уровня облаков, мир окрашивался во всё более насыщенные, но при этом мрачные цвета. Они выехали на шоссе. Вся придорожная растительность казалась неживой, увядшей. От въевшейся грязи бетонная мостовая приобрела красноватый оттенок. Этой дорогой ездили все виды транспорта – и велосипеды, и мотороллеры, и какие-то неведомые чудо-повозки покрупнее, по-видимому, переделанные из таких же двухколёсных экипажей, и воловьи упряжки, и ручные тележки, а также полуголые пешеходы в конических шапках, согнувшиеся под громадными тюками. Грузовик покатил дальше по дороге на восток – часто сигналил, петлял и вихлял, тормозил и замедлялся. Какое-то время они ползли так медленно, что телега, едущая следом, держалась