Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ого.
А Люся и не знала, что у Павла еще и сестра есть.
В городе о ней ничего не было слышно.
— Так вот «Вишенка», равно как и «Балалайки», каждый месяц перечисляет этому бюро определенную сумму — вполне легальную, хорошую такую, крупную. Якобы за исследование рынка и прочую ересь. Именно так Ветров получает свой процент с доходов, и эти суммы за последние полтора года не менялись. Да и не стал бы Виктор Дмитриевич связываться с таким грязным делом — сейчас он пытается восстановить репутацию. Так что, судя по всему, Ветровы действительно ни сном ни духом не знали о том, что происходило в их клубе. Тут Павел, конечно, дал маху — недоглядел за семейным бизнесом. Но это пусть он с папашей разбирается.
— Ага, — сказала Люся, — все понятно. Комментарий дадите по Терентьеву для нашего портала?
— Это к пресс-службе, — отмахнулся Суслов, — по коридору налево.
— Да уж помню, — ответила она, попрощалась и потащилась, куда было велено.
Настроение, несмотря на урчание в желудке, поднялось.
Хоть в чем-то Ветров не виноват, приятно же, что на ее диване (ах да, последние две ночи — в ее постели) спит (и бодрствует) не совсем законченный мерзавец.
Люся не одобряла плохих героев ни в кино, ни в жизни.
В кабинете, который занимала пресс-служба, сидел Леня Самойлов, племянник Великого Моржа, которого она уволила за скверный характер. Видимо, дядя пристроил непутевого родственника на непыльную работенку в прокуратуру.
— Ах ты сволочь, — сказала Люся, глядя на бледного Самойлова. Он таращился на нее, как на привидение.
— Люсь, ты чего? — удивилась Женя, начальница ведомства. Еще две девушки-сотрудницы вытянули шеи из-за компьютеров, разглядывая визитершу.
— Я-то? А он вам не рассказывал, что воткнул в мою трость прослушку, польстившись на деньги моих недоброжелателей? И регулярно менял батарейки в устройстве, мы с Носовым его по камерам засекли.
— Да ладно! — ахнула Женя и посмотрела на Самойлова как на вошь. Видимо, он и здесь пришелся не ко двору.
— Так что вы аккуратнее тут…
— Ты все не так поняла! — крикнул Самойлов тонким фальцетом.
— А как это еще можно понять? — удивилась она.
— Твои методы управления коллективом…
Люся закатила глаза и повернулась к нему спиной.
— Жень, скинешь Носову пресс-релиз по Терентьеву? Суслов обещал нам эксклюзив.
— Скину, — ответила она, все еще презрительно щурясь на Самойлова.
Хорошей тебе работы в новом коллективе, Ленечка.
Остаток дня Люся провела в редакции, меланхолично листая резюме.
Журналисты выли от возросшей после увольнения Самойлова нагрузки, и надо было взять кого-то еще, но никто не нравился.
Попадались или студенты только из универа — их пришлось бы натаскивать, а где взять на это силы? — или старперы из государственных СМИ, а у этих совсем другое мышление. Привыкли сидеть на дотациях и не утруждать себя лишней работой.
— Синичка, Синичка, — заглянув к редактору-кащу, сказала Люся, — а вот ты же знаешь все на свете. Может, скажешь, где мне взять еще одного журналиста?
— Замени живого человека нейросетью, — ответила Синичка, поднимая глаза от очередного материала, который правила. — Вон у японцев уже прогноз погоды боты пишут, а мы чем хуже?
— О, а ты слышала про центр нейропсихологии «Явь»? — оживилась Люся. — Говорят, там ИИ раздает советы людям о том, как им жить дальше. И совершенно бесплатно!
Синичка ответила ей странным взглядом, который расшифровать не получилось.
— Ну конечно, — проговорила она спокойно, — это же будущее всего человечества.
— А Ветров говорит — секта какая-то.
— Ветров? Видовик? Что полиция вообще понимает в современных технологиях?
— Это да, — рассеянно согласилась Люся, — но ведь и ты пока запятые вручную расставляешь.
— Потому что русский язык велик и могуч, — наставительно ответила Синичка, — а лексикон искусственного интеллекта ограничен той базой данных, которую в него влили.
Тут Люся вспомнила про «волею судеб» и «мучимый кашлем» и задумалась так глубоко, что молча вышла из комнатки Синички посреди разговора.
Великий Морж считал, что Ветров загоняется с этой «Явью». А если нет?
Могла ли Нина Петровна три месяца переписываться с ИИ и не понять этого?
Это прекрасно бы объяснило, откуда у маньяка столько времени на все: на общение с родственниками жертв, психологическую обработку истеричных подростков, поиск нижних архов. Достаточно было прописать боту нужные алгоритмы? Это реально? Или она сходит с ума вместе с Ветровым?
Он приехал только в одиннадцать вечера, зато с шампанским.
— И что за повод? — спросила Люся, которая к этому времени уже расшифровала интервью с навью Сашей и теперь без особого смысла пялилась на экран, не зная, как поступить дальше.
Федор Горелов собирался построить свое политическое амплуа на широте взглядов: мол, для него все равны, а встречаться с навью в порядке вещей.
И это было вроде как разумно.
Но что-то внутри Люси тихонько скреблось и свербело.
Где грань между принятием и извращением?
— Я нашел еще двух навей, которые работали в «Вишенке», — объявил Ветров, — теперь позиции обвинения в суде будут прочнее. Это будет процесс века! Умертвия против людей. Терентьев сядет очень надолго.
— Молодец, — похвалила его Люся, — Суслов не зря назвал тебя рьяным.
Он скинул пальто, поставил бутылку на стол и замер посреди кухни, разглядывая ее.
Не знал, как вести себя дальше?
Кто они теперь?
Снова просто соседи или соседи с привилегиями?
Как строить отношения, если вы все еще не особо друг другу нравитесь, но уже вроде как не чужие люди?
Ох, права Нина Петровна, секс все усложняет.
Или нет.
Люся встала, шагнула к Ветрову и решительно его поцеловала — что уж теперь изображать из себя черт знает кого. Он откликнулся мгновенно и охотно.
— Ты знаешь, — спросила она через несколько минут, — что у Великого Моржа родилась внучка-коркора? И партия «Равенство равных» создана для того, чтобы сформировать более благоприятную среду обитания для этой девочки? И это сводит меня с ума — я
