Он сидит на кровати в одних пижамных штанах и тоже явно волнуется перед неизбежным. Делаю несколько шагов в его направлении, но не рискую приближаться вплотную и останавливаюсь в полуметре от кровати. Илья медленно поднимается мне навстречу.

— Наверное, вот это… — он неуверенно указывает на моё полотенце, — надо снять?

— Может быть, ты сам и снимешь? — поддразниваю я его. Илья еле заметно краснеет и кивает.

— Ладно.

Его ладонь нерешительно ложится на уголок полотенца в районе моей груди и тихонько тянет его на себя… но тут у меня, вероятно, сдают нервы — я вздрагиваю и невольно отшатываюсь. Илья тоже вздрагивает и испуганно отдёргивает руку.

— Я делаю что-то не так? — спрашивает он с искренней озабоченностью. — Тебе больно? Неприятно?

— Уф… — закрываю лицо ладонями. — Извини. Всё так. Это просто я дура.

— Ты не дура, — говорит он с недоумением. — Но ведь сейчас происходит что-то не то, верно?

Делаю глубокий вдох, мысленно считаю до десяти и убираю руки от лица. Щёки так и горят от конфуза.

— Я немного волнуюсь, — терпеливо объясняю ему. — Мы с тобой впервые собираемся сделать это… наверное, тебе тоже не слишком комфортно, когда ты не знаешь, чего ожидать?

— Да, — кивает он, — неизвестность нервирует.

— Можно тебя обнять? — спрашиваю я нерешительно.

Он соглашается. Одним шагом преодолеваю расстояние между нами и прижимаюсь к его груди — не слишком крепко, чтобы снова не напугать его. Мои руки свободно лежат на его плечах, я не душу Илью в объятиях, словно давая ему понять, что в случае возникновения дискомфорта он с лёгкостью может отстраниться.

— Ты мокрая, — говорит Илья, не предпринимая попытки обнять меня в ответ, но и не стараясь высвободиться из объятий. — Недостаточно хорошо вытерлась после душа.

— Тебе это неприятно?

— Нет. Наоборот. Ты пахнешь лимоном, мятой и ментолом. Мне нравится. Это возбуждает.

— Илья, — осторожно подбирая слова, начинаю я. — Давай сразу договоримся… всё, что между нами происходит и будет сейчас происходить… должно быть честным и откровенным. Я знаю, что ты волнуешься. Я тоже безумно волнуюсь. Просто прямо говори мне, если тебе что-то не нравится или наоборот — нравится. Будь самим собой и не старайся соответствовать каким-то шаблонам. Не пытайся сопоставить сегодняшнее со своим предыдущим опытом, всё равно у нас с тобой это будет иначе. Я не сравниваю тебя с другими и не жду от тебя какого-то определённого стандарта поведения. Пусть всё идёт как идёт. В свою очередь, я тоже обещаю быть с тобой абсолютно честной.

— Хорошо, — отзывается он. — Так я могу всё-таки снять с тебя это полотенце?

Я улыбаюсь.

— Конечно.

Он высвобождает меня из махрового кокона и аккуратно вешает полотенце на спинку стула. Зная Илью, смешно было бы предполагать, что в порыве страсти он просто отшвырнёт его в сторону, оставив валяться на полу смятым влажным комом.

Я борюсь с искушением прикрыться руками, как Венера на картине Боттичелли. Илья смотрит на меня. Смотрит долго и внимательно.

— Всё хорошо? — не выдерживаю я наконец. Боже, а вдруг я так разочаровала его в голом виде, что он теперь вообще ничего не захочет?

— Да, — отзывается он, — всё хорошо. Ты очень красивая. Если хочешь, можешь снова меня обнять. Наверное, без полотенца это будет приятнее?

Я прижимаюсь к нему — уже абсолютно обнажённая — и замираю. Ощущаю толчки его сердца, слышу чуть сбившийся ритм его дыхания.

Медленно-медленно — шаг за шагом, методом проб и ошибок — мы пытаемся узнать друг о друге самое важное, самое сокровенное. Что нравится, что не нравится, какие прикосновения и ласки приятны, а без каких лучше обойтись. Когда я игриво пробегаюсь по его спине кончиками пальцев, он просит остановиться и больше так не делать, зато плавное поглаживание ладонями очень его заводит. Илья первый целует меня, и это выходит у него так нежно, что хочется заплакать — мы не обмениваемся слюной, не пытаемся проглотить друг друга, он даже не засовывает язык мне в рот, его губы просто деликатно и трепетно изучают мои.

Незаметно перемещаемся в постель, продолжая исследовать друг друга. Чувство неловкости и неуверенности забыто — мы просто отдаёмся собственным желаниям, чутко прислушиваясь к реакции собственных тел. Конечно, у Ильи намного больше внутренних запретов, чем у меня — он куда чувствительнее к разного рода прикосновениям. К примеру, когда я пытаюсь скользнуть ладонью под резинку его штанов, он мотает головой и говорит:

— Нет, нет, не надо… Так не надо. Слишком сильные ощущения. Может случиться преждевременная эякуляция. Мне бы этого не хотелось.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть от этого официального, чуть ли не медицинского, тона.

Илья изучает меня, а я — его. Он нравится мне на ощупь, на глаз, на запах и на вкус. Судя по всему, я ему тоже. Всё совершенно не так, как я себе воображала, но это не значит, что хуже. Всё просто замечательно, между нами определённо есть какая-то химия, которая позволяет интуитивно продвигаться в верном направлении. Правда, в отличие от меня, Илья не теряет голову и в самый ответственный момент вспоминает о предохранении (не преминув пояснить, что это необходимая защита от патогенов, передающихся половым путём, а также надёжный способ барьерной контрацепции). Когда он, наконец, тянется к прикроватной тумбочке, чтобы достать оттуда пакетик, моё тело уже буквально звенит от нетерпения.

Илья переживает происходящее настолько остро, что после бурной разрядки минут десять просто лежит рядом со мной, не шевелясь и не издавая ни звука. Мне даже кажется, что он заснул, но, когда я осторожно приподнимаюсь на локте и заглядываю ему в лицо, то обнаруживаю, что его глаза открыты.

— Ты в порядке? — осторожно спрашиваю я. Илья отзывается не сразу.

— Да. В полном порядке. Тебе не кажется, что секс был отличный?

Я с трудом давлю смешок.

— Да. Просто офигенный.

— Тебе правда понравилось? Ты испытала полноценный оргазм? — озабоченно спрашивает он — снова тем самым деловым тоном, похожим на докторский.

— Илья, — я начинаю хихикать, — всё было обалденно, честное слово! И да, я испытала полноценный, просто улётный, сногсшибательный оргазм.

— Это хорошо, — он заметно расслабляется. — Я волновался об этом. А теперь нам обоим следует помыться. Могу я пойти в душ первым или сначала ты хочешь это сделать?

— А может, примем душ вместе? — провоцирую я, мне ужасно нравится его поддразнивать, хоть он и не всегда это понимает. Илья всерьёз задумывается над неожиданным для него предложением.

— Н-нет. Нет, пожалуй, не стоит, — говорит он наконец. — Боюсь, если мы окажемся в ванной одновременно, я не смогу сконцентрироваться на мытье.