Вестар долго не соглашался и все же сдался, хотя предпочел бы сделать это без моего участия. Но я уперлась и настояла на своем – догадываясь, что пожалею об этом.

Остаться без медальона было страшно: я уже привыкла к его незримой помощи. Но, видимо, он сам подсказал, что Гергису эта помощь нужнее.

Уже начало светать, а мне так и не удалось уснуть. Как и той ночью, когда мы с Вестаром вернулись из Оддена, отдав Гергису медальон. Прошло уже столько времени, и он давно был в Неллисе, но я до сих пор не могла принять то, что с ним произошло. Хотя и знала от Вестара, но даже не представляла, что все окажется так тяжело.

Это был момент отчаяния – и слабости. Но именно тогда я почувствовала присутствие Гергиса. И, возможно, это помогло мне справиться с соблазном. А соблазн был совсем не таким, как в рыбачьей хижине. Более тонкий и острый, похожий на укол иглой. Все, что скопилось на душе, стало вдруг невыносимо тяжелым, настолько, что захотелось повернуться к Вестару, спрятать лицо у него на груди и выплакать эту тяжесть.

Но показалось вдруг, что Гергис смотрит на меня. Затопило таким стыдом, что стало трудно дышать. Любить одного мужчину – и искать утешения у другого?! И это ведь не колдовские чары, заставившие меня стать любовницей Кэрригана.

Что это вообще было? Быть может, три года назад они нравились мне оба, но я сделала свой выбор в пользу Гергиса? Это объяснило бы, почему какие-то искры еще не погасли под пеплом. Но не спрашивать же об этом у Вестара, тем более он мог  и не знать. Задавать такие вопросы – только подстрекать и его, и… себя.

Когда Гергиса, а вместе с ним и Рейну с Мариллой, отправили в Неллис, мы с Вестаром никак не могли решить, оставаться ли в Агвере или тоже перебраться поближе к столице. Ведь нас по-прежнему считали беглыми преступниками и разыскивали по обвинению в государственной измене. К тому же дом в лесу, где держали Ольвию, находился все-таки ближе к нам, чем к столице, а Вестар надеялся, что удастся заставить ведьму снять с Гергиса чары. Получив известие, что та утонула в болоте, он отправился убедиться в этом лично. И теперь, когда новость подтвердилась, вопрос снова встал со всей остротой.

Если Ольвия погибла и чары развеялись, Гергис найдет способ оправдать нас. Если же нет… тогда одна надежда на Гамалая, нравится мне или нет. Теверин выяснил, где его искать, и подробно написал об этом Вестару. Но как доставить к нему Гергиса? Возможно, оставь я медальон у себя, он помог бы найти ответ. Но трудно сказать, кому сейчас это было нужнее.

Лежа без сна, я вдруг еще более остро, чем раньше, почувствовала, что Гергис рядом. Закрыла глаза – и показалось, будто он сидит на краю кровати, так близко, что можно дотянуться. Неужели именно медальон незримо связал нас на расстоянии?

Рука коснулась пустоты, и от разочарования на глаза навернулись слезы. Сейчас я отдала бы что угодно, лишь бы он стал прежним и мы снова были вместе.

На следующий день мы отправились обратно в Кермат. Мне казалось, хуже нашего путешествия из Неллиса в Агвер уже ничего не могло быть, но я жестоко ошибалась. Не прошло и часа, как бледное зимнее солнце спряталось за низкие серые тучи и повалил снег, да такой, что ничего не было видно в двух шагах, и лошади ржали в недоумении: эй, а где дорога?!

- Возвращаться нет смысла, - повернувшись ко мне, крикнул сквозь завывания ветра Вестар. – Скоро будет деревня, переждем там. Сейчас хотя бы по деревьям с двух сторон знаем, что едем по дороге. А как окажемся в поле, можем сбиться с пути и замерзнуть.

Когда мы добрались до деревни, я не чувствовали ни рук, ни ног. Щеки и нос сначала щипало, потом перестало. Я дотронулась до лица – оно тоже онемело.

- Тебе надо поскорее согреться, - Вестар посматривал в мою сторону с беспокойством.

На отдалении от деревни стоял одинокий дом, довольно убогий. Но у меня уже совсем не осталось сил, чтобы искать убежище получше.

- Места мало, - вышедший на стук сгорбленный старик провел нас в комнату, где топилась печь. – Буря до вечера вряд ли уляжется. Придется вам здесь ночевать. А кровать только одна. Я к лошадям пойду, там тепло. А вы уж как-нибудь.

К ушам и щекам бросилась кровь, и от жара они тут же отозвались отчаянной болью.

- Благодарю, - кивнул Вестар. – Я могу устроиться на скамье. У вас не найдется теплой воды? Госпожа замерзла.

Старик запричитал, захлопотал, налил из стоящего на печи кувшина какого-то терпкого горячего питья, от которого сразу закружилась голова. Спустя несколько минут я сидела на скамье, а рядом на полу стояла лохань с теплой водой. Наклонившись, Вестар стащил с меня сапоги. К счастью, под мужской костюм я надела не длинные чулки, а короткие, до колена, поэтому не пришлось раздеваться, чтобы снять их. Закатав штаны повыше, я опустила ноги в лохань и едва сдержала крик – их словно огнем обожгло.

Намочив мягкую тряпку, Вестар растирал мои щеки, и я поймала себя на том, что радуюсь боли. Не будь ее, вытерпеть его мягкие, осторожные прикосновения, сопровождаемые горящими взглядами снизу вверх, оказалось бы намного сложнее. А впереди предстояла ночь вдвоем, в одной комнате, и я понимала, что это будет непросто. 

Соблазн был вкрадчивым, как черная кошка на мягких лапах. Он нашептывал, что Гергис, может быть, никогда уже не станет прежним. А это значит, нам с Вестаром придется скрываться до конца жизни. Возможно, не останется другого выхода, кроме как забрать Мариллу и уплыть на Восточный материк, чтобы никогда уже не вернуться в Эскару…

Выбравшиеся из черных глубин памяти прежние чувства, наложившиеся на благодарность и помноженные на отчаяние? Не все ли равно, что это, когда пытаешься с ними справиться? Когда понимаешь, что они не нужны, что стоит поддаться соблазну, и обратного пути уже не будет. Что любишь другого, а это не более чем наваждение…

День прошел в беседах со стариком, который обрадовался неожиданным слушателям и монотонно, одну за другой рассказывал истории из своей далекой молодости. Было совершенно не интересно, но хоть как-то отвлекало от лишних мыслей. К вечеру, когда уже стемнело, снежная буря начала стихать, но все равно выехать в ночь по такому ветру было бы безумием.

- Ложитесь, - сказал старик после скромного ужина, состоявшего из овощной похлебки и хлеба с сыром. – Выспитесь, а утром отправитесь дальше.

Прихватив одеяло, он ушел в сарай, который служил заодно и конюшей.

- И правда, ложись, Лери, - Вестар дождался, когда я устроюсь на кровати, потушил светильник и лег на скамью, завернувшись в плащ.

От печи шло ровное тепло, где-то стрекотал сверчок, за окном свистел и выл ветер. Сердце раздробилось на множество крохотых капель, которые мелко дрожали по всему телу, от горящих ушей до кончиков пальцев. Я звала Гергиса – то самое ощущение его присутствия рядом, которое так помогло бы мне сейчас, но оно не пришло.

Вестар пытался дышать ровно, я тоже притворялась спящей, но проклятая кровать скрипела от малейшего движения.