— Лизонька, ты не заболела? — Элен беспокоится, — просто вид, ну как тебе сказать, слегка болезненный. Такая бледная! Или может, переживаешь чего? Мне можешь все рассказать, я выслушаю…

— Нет, Леночка, нечего мне рассказывать, все как видишь…

— Ну хоть расскажи, как твои дела? Как дети?

— Как у нас могут быть дела? Без мамы все очень изменилось, мне дали работу и времени на колледж сейчас нет категорически, а мне еще надо сдать один реферат. Двойнята снова пошли в школу и, мне кажется, это их отвлекло. А в остальном…

— Лиз, а можно спросить?

— Лен, конечно…

— А что тебя связывает с Лавлессом? Просто я удивилась, когда увидела вас вместе тут, и ваши фото в интернете. Все трубят, что у вас бурный роман?!

— Это, Лена, так надо, это для раскрутки его книги, нужен был хайп. Вот решили сыграть…

— А вы не увлечетесь?

— Как бы мы, Лена, уже не увлеклись, — кусаю себя за язык.

— Подожди, Лиз, а с этого момента поподробнее…

- Я тебя только прошу, не говори ничего дяде Майклу, он человек импульсивный…

— …и любит тебя как дочь родную… Я ведь, Лиз, грешна, первое время его страшно ревновала… К маме твоей, хотя ж и знала, что там просто дружба. Но вот чисто по-женски сильно терзалась. Ладно высказалась, теперь и твой черед…

— А ты не боишься, что они там сейчас напьются в хлам?

— Лиз, да пусть отведут душу, у них свои разговоры, а у нас тобой свои. Так что там с Мэттом?

Говорить, не говорить — колеблюсь.

— Влюбилась я… просто так.

— А где ж ты его откопала?

— Он вначале появился на маминых похоронах, а потом и в моем доме ночью и пьяный.

— Ну да, это я тебе скажу причина влюбиться в мужика!

— Ну, а дальше, как говорится, завертелось.

— Я предполагаю, что вы встречаетесь?

— Можно это и так назвать! Пару раз были на свидании: на официальном и неофициальном.

— Как это?

— Нормальные люди не поймут.

— А давно это у вас?

— Месяц где-то…

— Да, Лиза, я не ханжа, конечно, но это как-то странно! То, что ты ему нравишься — это понятно. А вот он тебе: старше насколько, плюс, мягко говоря, характер там не сахарный, бабник редкостный, чего-то я думала, что такие не меняются.

— Не знаю, Лена, у меня ж в принципе и было отношений и мне не с чем сравнивать. Принимаю все, как есть. И его со всеми недостатками.

— Да ты и правда влюбилась, девочка моя хорошая, — Элен гладит меня по голове, — так это хорошо, только вот боюсь, как бы он тебя не обидел. Ты ж еще дитя малое и наивное.

— Я — не дитя, мне 20 лет, и уже взрослая женщина с обязанностями.

— Ясно, про женщину я поняла. Больше не коснусь этой темы. Просто для меня ты все та же дерзкая Лизка, которая подтрунивала надо мной постоянно.

— Прости меня, Леночка, это я вот не нарочно…

— Ребенок, просто береги себя и не давай никому, даже этому писаке, тебя обижать.

Мы обнялись! Элен была первой живой душой, которой я рассказала про нас с Мэттом. И мне стало намного легче.

Дом Боярских мы покинули уже за полночь. На меня накалила необъяснимая грусть и усталость. Но Мэтт — человек, который не спит, и мне не дает между прочим. Как у него только сил на все хватает?

Он затягивает меня в постель. И очень нежен со мной: по-моему, он выверяет каждое свое движение. И от этого, несмотря ни на что, я так яростно его хочу. Во что ты меня превратил? Жила себе и не знала печали, а тут просто изнываю от разных желаний. Мэтт, не надо! Я задыхаюсь, ловлю ртом воздух в надежде, хоть немного задержаться на зыбкой поверхности. Я торжествую от наполненности им. Может ли быть более сильное чувство или это просто миф? Я люблю до щемящей боли в груди, до покалываний в кончиках пальцев, до онемения, до одури! Я — идиотка! Думать такое во время секса! Но от этого мне только лучше — оргазм лесным пожаром проносится по моему телу. Еще вспышка и меня не станет.

Я засыпаю в его объятьях без сил. Новый день — новые чувства!

Очухиваюсь после своей личной комы часа в 5 утра. Мэтт даже спит. Укусил меня, мой дорогой вампир, и уже я спать не могу. Но меня жутко тошнит. Бегу в ванную снова. Да что ж это такое? Голова болит, ноги ватные, пытаюсь рассмотреть себя в зеркале и вдруг свет предо мной меркнет.

Очнулась от чего-то мокрого:

— Лиза, ты как? — Мэтт прикладывает мне к вискам холодное и мокрое полотенце.

— Сейчас уже лучше, — немного прихожу в себя.

— Господи, ты меня уже очень пугаешь, не знаю, когда ты вырубилась, — вдыхает, — давай тебя отнесу в постель, и сегодня обязательно к доктору. И если не пойдешь я тебя потащу на себе. Что удумала…

— Мэтт, не надо, ну бывает… не надо к врачу, да нет на это времени.

— Птичка, ты совсем уже съехала, моему воробушку так плохо, ты о времени? Дура малолетняя, да что ж ценнее твоего здоровья?!

— Не обзывайся, мне и так плохо!

Он относит меня на кровать, заботливо укрывает. В голове проносится что-то вроде «хи-хи-хи». Полный бардак и туман при этом.

— Мэтт, ты прям как отец родной!

— Ну гипотетически мог стать твоим отчимом…

— А? Ты настолько близко знал мою маму?

— Достаточно! И жаль, что не узнал тебя раньше…

— Это уже во всех смыслах было бы вне закона…

— Может тогда бы не было соблазна, так безумно влюбиться. Ты, моя птичка, сейчас, как под кайфом, зрачки расширены.

— Я и есть под кайфом, — эйфория бьет в голову. Или гормоны шалят!

— Поспи немного, мой белокурый ангел, и пусть тебе еще приснятся сладкие эротические сны.

Просыпаюсь от яркого света. Слышу, меня зовет мама. Слышу и иду на голос. Но он стихает вдали. Вижу Мэтта, и он быстро отдаляется. Не могу до него дотянуться.

Очнулась, свет заливает комнату. Мэтта нет! Наверное, уже уехал на автограф-сессию. Бреду в ванную, еле переставляю ноги. Плохая из меня спутница сегодня. Вот сейчас как оденусь! От резкого движения сводит челюсть. Что-то я погорячилась. Не сейчас, но скоро.

Я захожу под теплые струи воды и почти падаю. Нет, Лиза, оставайся в сознании, тебе надо собраться… Соберись, тряпка!

Спустя полчаса еле-еле выхожу из номера. На телефоне смс от Мэтью:

— Ты так красиво спала, не стал будить, — и адрес книжного, где он сегодня раздаёт автографы. Сколько ж сейчас времени? Два часа дня?

Девушка на ресепшене вызывает мне кэб.

Прихожу. Толпа стоит, а вот Мэтта нет! Где же он? Люди берут его книги, что-то обсуждают. Я вижу Исмаила: