Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он ведь не давал обещания этого не делать.
Мы ехали на юг. Местность дичала, со стороны пустыни дул горячий сухой ветер. Десятого июня мы увидели на противоположном берегу Иклин – последнее крупное поселение в юго-восточной части страны. Южнее его – только крепость Льяр, стерегущая истоки Велаты; но она расположена в горах, слишком далеко от нашего маршрута, и полюбоваться на нее, даже издалека, мы не сможем…
Прошло еще два дня, и мы потеряли реку из виду. Раскаленное солнце пылало в небе, как чудовищная печь. Мне было дурно днем – энергии, которые изливало на землю дневное светило, были чужеродны всему моему естеству. Дальше будет еще хуже. По моему настоянию мы изменили время движения: теперь мы ехали ночью, а отдыхали днем. Эдрику было все равно. Жара его не волновала. Похоже, он был способен усилием воли поддерживать температуру тела на обычном уровне, не потея и не допуская перегрева. Пару раз я заметил, что он смотрит на полуденное солнце, не закрывая глаз. Яростный блеск, приводивший меня в полуобморочное состояние, его даже не слепил.
Когда до летнего солнцестояния оставалось всего десять дней, Эдрик сказал:
– Завтра увидим Врата Тедхара.
«Значит, успеем», – подумал я. До берегов Пустого Моря осталось совсем немного.
Врата Тедхара – руины древней крепости, возведенной хуриджарами во времена Войны Остывших Светил. В легендах говорится, что здесь до сих пор бродят неупокоенные тени прошлого, а в подземельях спят могущественные древние демоны, ожидая конца времен, чтобы пробудиться и вновь вступить в битву с обитателями небес. Люди боятся этого места и считают его проклятым, скайферы – наоборот: с их точки зрения, это нечто вроде святыни. Неожиданно у меня возникло чувство, что в те дни, когда я жил среди детей пустыни, меня приводили к Вратам Тедхара – по крайней мере, один раз. Зачем, почему, для чего, что я тогда видел – не помню совсем. Эти воспоминания украла Ночная Тень. Все, что осталось – смутное ощущение, что здесь я уже был, и уверенность, что местность, которую проезжаем мы с Эдриком, должна быть мне знакома.
Ночью приснился сон. К счастью, не из той серии, где я встречался с существом в маске – или, что еще хуже, переставал быть собой и становился им. Нет, это был добротный кошмар из той категории, когда вы теряетесь в лесу, начинает темнеть, и кажется, что отовсюду за вами пристально следят злые голодные глаза. Твари, которые смотрят, подбираются осторожно, всегда со спины – но сколько не оглядывайся, не увидишь их до тех пор, пока не зайдет солнце и не настанет наконец их время… За мной следило что-то бесформенное и злое – детские страхи, но когда я проснулся, ощущение чужого внимания осталось, хотя и перестало быть таким отчетливым. Я понял, что это не просто кошмар.
Меня все-таки нашли.
Я поддерживал защиту, препятствующую магической слежке, с тех самых пор, как выбрался из темницы Яртальского князя. Защита отнимала силу – не так много, но у меня не было лишней. Когда я истощался, приходилось идти в открытую. Однако если бы я не ставил ее вовсе, уверен – оборотень разыскал бы меня гораздо раньше. Да и маги, работающие в городской страже, быстренько меня бы локализовали.
Защита была не самая плохая – одно то, что мне удалось пройти с ней все Речное Королевство, уже кое о чем говорит – однако теперь, похоже, нашелся умелец, способный меня переиграть.
Я выругался.
– Что-то случилось? – спросил Эдрик. Услышав мои объяснения, поинтересовался:
– Ты можешь определить, этот колдун… находится в городе и следит за тобой с помощью каких-нибудь приспособлений?.. Или по нашему следу едет отряд?
Похоже, на этот раз его ясновидческие способности не сработали. С другой стороны, магическое наблюдение вели за мной, а не за ним.
– Подозреваю, будь отряд поблизости, ты бы и сам его почувствовал, – сказал я.
– Так значит – отряд?
– Не знаю, – я потер середину лба. – Не уверен, что это вообще человек…
– То есть? – В голосе появился легкий интерес.
Я не стал рассказывать о своем сне. Ощущения, которые испытываешь в кошмарах, довольно сложно описать. Страх – это слишком расплывчато, неопределенно. Есть множество видов страха. И множество переживаний, которые сам отличаешь друг от друга достаточно ясно, но сообщить о них кому-либо не можешь – в человеческом языке нет подходящих слов. Система кодировки состояний предусмотрена в Искаженном Наречье, однако Наречье – язык формул, для повседневной речи он не годится (если, конечно, ты не извращенец-сингайл, которому по жизни больше нечем заняться).
Первое, чему учится маг (и чему он продолжает учиться все время, пока живет) – внимательному отношению к своему внутреннему миру. Хаос ощущений, обычным человеком неосознаваемый или осознаваемый лишь поверхностно, для мага – многомерная вселенная, которая тем богаче и удивительнее, чем тоньше обращенное к ней внимание. Это волшебные струны мира, которые пронизывают все, что есть, и нас самих в том числе – прикасаясь к ним, мы создаем свои заклинания. Хотя этот мир и непредставим для обычного человека, между «внутренней вселенной» и внешней поверхностью вещей нет непреодолимой границы. Внешнее переходит во внутреннее и наоборот. Суженное, неподготовленное сознание различает лишь самые простые, самые ощутимые движения этого внутреннего мира – голод, жажду, похоть, веселье, гнев, любовь, злобу, печаль… Эти состояния – как волны, тревожащие поверхность: только поэтому они и видны обитателям поверхности. Но есть еще и глубина, о которой простые смертные ничего или почти ничего не знают. Невозможно стать магом, не научившись погружаться в нее.
Я упоминаю об этом для того, чтобы объяснить, каким образом самый обыкновенный кошмар вкупе с ощущением чужого внимания позволили мне сделать кое-какие выводы относительно того, что же за тварь спустили по нашим следам. «Кошмар», «чужое внимание» – слова, известные и на поверхности. Я не знаю, как передать сопровождавшие их «глубинные» ощущения. Поскольку время не ждало, и мы не собирались исписывать страницу за страницей формулами на Искаженном, я выдал Эдрику готовый результат моих ощущений-предчувствий-предположений:
– Похоже, это какой-то демон, – сказал я. – И довольно сильный. Демон-охотник, вероятно… слыхал о таких тварях?
Он кивнул.
– С какого круга?
– Сеигбалаокх, не ниже, – речь шла о концентрических кругах, образующих внутреннее пространство Преисподней. Каждый круг соединял в себе по несколько десятков, а иногда – и сотен Сфер. – Хотя черт его знает. Я не разобрал. Может, и выше.
Хотя традиционно и считается, что Преисподняя находится под землей, а значит – и о перемещении к ее центру следует говорить «ниже», «еще ниже»; тем не менее духовидцы, созерцающие владения Князей Тьмы, нередко воспринимают свой полет как вознесение, приближение к некой мистической вершине – Дну Миров, где вечно пребывают повелители мрака. Это не удивительно, ибо по отношению к «нормальному миру», который можно представить как пирамиду с Обителью Солнца на вершине, ад представляет пирамиду перевернутую, и нужно сначала перевернуться самому, чтобы затем восходить по ее ступеням, а не падать по ним. Впрочем, какая из двух пирамид «нормальная», а какая «перевернутая» – вопрос относительный, целиком зависящий от вашего личного восприятия. Большинство обитателей земли считают «нормальной» пирамиду света лишь потому, что на заре времен именно Солнце повергло Горгелойга, а не наоборот. Солнце установило свои порядки, но если бы победил Горгелойг… все было бы точно так же. Только наоборот.