– Я Фриц, – он улыбнулся, внезапно полный жизни.

Уильям Эфтон сжал кулаки и какое-то время изучал собственные руки. Потом он посмотрел на медицинские мониторы в углу.

– Чувствую, что мое время на исходе.

Он задумчиво посмотрел на Карлтона, но тот еще лежал без движения на полу.

– Какая досада, – прорычал он. – Я надеялся что-то узнать. Но, может, проблема не в этом, – он посмотрел на металлический стол. – Может, в эту массу металла нужно влить новую жизнь.

Эфтон улыбнулся маленькому светловолосому мальчику, и он отпрянул, стараясь отодвинуться дальше, хотя и так уже вжался в стену до предела.

– Тебе придется меня простить, это тоже будет эксперимент, – Уильям направился к ребенку. – Думаю попробовать несколько вещей. По крайней мере, будет весело, как в старые добрые времена.

Он осклабился, обнажив два ряда гнилых желтых зубов.

Скрипнула дверь, и Уильям увидел массу покореженного металла, которая двигалась к нему, царапая пол.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Уильям.

Белая голова лиса была повернута под пугающим углом и явно не могла работать нормально. Все конечности были вывернуты, а некоторые сломаны и волочились по полу. Остатки существа заползли в комнату. Глаз лисы бешено вращался, осматривая потолок. Уильям указал в угол.

– От тебя больше толку нет, убирайся с дороги, – сказал он пренебрежительно и в удивлении отступил: за лисом надвигалась еще одна колонна сломанных деталей.

Провода цеплялись друг за друга словно лианы, подтаскивая отдельные части и удерживая их вместе. На вершине этой баррикады оказалась фиолетово-белая морда медведя.

– Я зде-е-есь, – сквозь треск помех донеслось из динамика, скрытого где-то в груди деталей.

Уильям скорчил гримасу, расстроенный видом измочаленных и покореженных существ.

– Отойди, – сказал он и ударил Фредди по морде.

Груда деталей ускользнула, не сопротивляясь, и почти разочарованно остановилась в нескольких метрах.

– Все насмарку, – прошипел Эфтон.

Он снова обратил внимание на лиса, который, очевидно, сохранился лучше.

– Подай мне этого мальчика, – проинструктировал он, и лис повернул глаз в угол.

– Мне надо кое-что для него сделать, – жизнерадостно сказала Сюзи и встала на ноги.

– Кое-что сделать для кого? – тревожно спросил Карлтон и взял ее за руку.

– Для Бонни, – она улыбнулась, показывая на веселого желтого кролика, который появлялся и исчезал у стола. – Он попросил меня кое-что сделать для него сейчас. Он хочет привести нам нового друга, и ему нужна моя помощь.

– Бонни тебе не друг, – сказал Карлтон, не отпуская ее руки.

Он ахнул, осознав, что светловолосому мальчику грозит неминуемая опасность. Девочка пыталась вырваться.

– Он мой друг! Он нашел моего щенка! – закричала она и вырвала руку.

– Нет, не ходи к нему! – взмолился Карлтон.

Джон.

– Чарли! – закричал Джон и, дернувшись, очнулся.

Он взметнул руки, чтобы остановить атаку, и отпрянул назад. Голова ударилась о шкафчик.

– Ай!

Джон застонал, пытаясь осознать, где находится. Он перекатился на спину, осторожно держась за бок, а потом замер, прислушиваясь. В комнате вибрировала тишина, наполняя ее гнетущей пустотой.

– Чарли, – прошептал он, и все, что произошло, разом всплыло в памяти. Коридор. Джон поднялся на ноги с тошнотворным ощущением ужаса и схватился за дверь шкафчика. Правая нога подкосилась, как только он перенес на нее вес, и он оперся об стену, а потом попрыгал к двери на одной ноге.

Джон сильно врезался в дверную раму и поморщился от боли, обжегшей ребра. Потом прищурился, стараясь что-нибудь разглядеть в темноте.

– Чарли! – позвал он.

Дверь шкафа была открыта, и он увидел внутри какие-то фигуры, но не смог их различить. Он подошел ближе, держась за стену и стараясь игнорировать пульсирующую боль в лодыжке. За одеждой почти ничего не было видно. Он стал отпихивать ее в сторону, но резко остановился, едва не наткнувшись на лезвие огромного ножа – почти сабли, – направленное прямо на него.

Он поморгал, привыкая к темноте: лезвие было присоединено к вытянутой металлической руке. Фигура, которая, как он думал, держала нож, оказалась пронзенной им насквозь, а за ней виднелось что-то еще – что-то знакомое. Он отступил и нагнулся, чтобы посмотреть на нечеловеческое лицо существа, надетого на нож.

К лицу прилила кровь, он быстро развернулся и перегнулся пополам от накатившей тошноты. Он упал на колени, скрученный рвотным спазмом, и ребра протестующе застонали, но из пустого желудка ничего не вышло. Он втянул воздух, пытаясь остановить приступ, но желудок сжимался от спазмов до тех пор, пока Джона не вывернуло наизнанку.

Когда тошнота наконец начала отступать, Джон прислонился лбом к стене. У него слезились глаза и кружилась голова. Он поднялся на ноги с ощущением, что прошли годы. К шкафу он больше не подходил.

Джон похромал к двери, скрипя зубами при каждом шаге, но не останавливался, пока не вышел из дома, и не оглядывался назад.

– Вот! – воскликнул Майкл, на минуту отвлекая Сюзи от попыток уйти.

Последний призрак девочки с черными волосами подошел и сел вместе с ними. Когда он слился со своими копиями, девочка моргнула, взглянула вверх и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Теперь мы все вместе, – сказал Майкл, улыбаясь.

Рисунки на полу исчезли, и пятеро настоящих на вид детей сидели теперь с Карлтоном под столом. Они больше не были похожи на призраков.

– Кролик вам не друг, – повторил Карлтон.

Сюзи непонимающе посмотрела на него и показала на единственный оставшийся рисунок со всеми пятерыми детьми и улыбающимся желтым кроликом.

– Я сказал, принеси его к столу, – злобно повторил Уильям, привлекая внимание Карлтона из тени.

Разрисованный лис наклонил голову, но прежде чем Уильям снова начал ее ругать, из коридора донесся шум. Дверь открылась, как будто что-то стукнулось об нее, и самые разные механические создания внедрились в комнату ползком, царапая пол. Все они были в той или иной степени сломаны. Малыши-ползуны, долговязый клоун, который сидел над игрой в обеденном зале, и другие, незнакомые Карлтону: топающие вперевалку куклы с лицами клоунов, цирковые животные с вывернутыми лапами и другие штуки, которых он даже не мог назвать.

– Назад, – прошипел Уильям жуткой процессии и отодвинул ногой ползуна, стараясь сохранить равновесие. Светловолосый мальчик перестал плакать. Он в изумлении уставился на существ, съежившись и наполовину закрыв лицо ладонью.

– Теперь ты их боишься? – Уильям повернулся к мальчику. – Не бойся их, бойся меня, – зарычал он с новой силой и сжал зубы, решительно шагнув к нему на негнущихся ногах. – Я единственный в этой комнате, кого стоит бояться, – сказал он, и мальчик вновь повернулся в его сторону со страхом на лице. – Я такой же опасный, каким был всегда.