— Джош, — Тревер дотронулся до его руки. — Пойдем. Гелар покажет нам, где можно расположиться.

Слуга Чеона, всем своим видом демонстрируя, что чужаков не жалует, но вынужден выполнять распоряжения господина, с достоинством кивнул.

— В левом крыле есть свободные комнаты.

Особняк Чеона впечатлял своими размерами и откровенной роскошью обстановки. С тех пор, как у Тревера завелись деньги, он тоже не отказывал себе в такого рода излишествах, так что вполне понимал дайонского мага. Да, на хижину Хесвура все это было мало похоже.

Тревер провел Джоша в ванную и помог раздеться.

— Полежи, отмокни, — посоветовал он. — Расслабься, тебя до сих пор трясет.

— Тревер? Хорошо, что ты пошел со мной, а не Айцуко. Она ведь женщина, было бы как‑то не совсем удобно… Хотя она уже раньше меня видела, но все равно. Тогда это случайно получилось.

— Ты неплохо выглядишь, так что можно особо не стесняться. Женщинам нравятся парни вроде нас, скажу честно.

— Откуда ты знаешь? Они тебе говорили?

— Еще бы, с пятнадцати лет. «Говорили», — Тревер хмыкнул. — Знаешь, кое в чем я тебе даже завидую, у тебя впереди немало интересного. Еще наслушаешься. Вот вернемся на Землю, найдешь себе самую лучшую девушку, хотя и на Меркурии их тоже хватает.

— Мне нравится Айцуко, — упрямо тряхнул головой Джош. — Зачем мне искать других девушек? Она очень красивая.

— Точно, приятель. Но она дайонка. Я тебе уже говорил, что мы не должны…

— Но дайоны произошли от Шеннечей, — Джош положил голову на край ванны, блаженно прикрыв глаза. — Как и я. В некоторой степени. Солнечный камень повлиял на твой организм, и когда Фрэнк взял у тебя клетки, чтобы создать меня, они были другими, понимаешь?

— Кто тебе это сказал? — Тревер почувствовал, как по спине прошел неприятный холодок.

— Айцуко. И еще Айдар говорил про другие расы. Я не все понял.

— Шеннеч?.. Невероятно. Ты хочешь сказать, произошло нечто вроде мутации ДНК из‑за того, что чертов камень был вживлен мне в кость? Безумная идея, но в этом что‑то есть. А кто такой Айдар?

Имя показалось Треверу очень знакомым, и он вспомнил одного дайонского ученого, крупного специалиста в области минералогии, для которого лет семь назад отыскал образцы редких камней из труднодоступных пустынных зон Меркурия, даже получив за это неплохое вознаграждение. Айдар — если только речь идет именно об этом человеке — участвовал в межгалактических конгрессах и был автором нескольких серьезных научных трудов, которых Тревер не читал, но, во всяком случае, о них слышал… Но Джош‑то каким образом успел с ним познакомиться? И где?

— Эй, не спи. Вставай, парень, лучше будет, если ты доберешься до постели. Вот так, хорошо, — Тревер накинул на плечи Джоша нечто вроде просторного халата и проводил в комнату, смирившись с тем, что любые расспросы сейчас бесполезны. — Сюда… Здорово, а? На такой постели можно впятером разместиться.

— Она удобная, — оценил Джош. — Только… — свет. Оставь свет. Я не выношу, когда совсем темно, — беспокойно, протестующе произнес он, когда Тревер попробовал задернуть портьеры на окнах.

— Ты его видишь?!

— Да, немного. Мои глаза… я отличаю его от темноты, это ведь хорошо, правда?

— Конечно. Просто отлично! Это значит, скоро у тебя зрение станет вообще нормальным. Хочешь, чтобы я остался с тобой?

Джош не ответил. Он, кажется, уже спал, совершенно измученный нечеловеческим напряжением последних суток. Кто‑то дотронулся до плеча Тревера. Айцуко!

— Правильно сделала, что пришла, — он улыбнулся. — Если ты… ну… будешь с ним, думаю, это не такое уж страшное преступление. Ему очень нужно, чтобы кто‑то любил его. Джош сказал мне, что различает свет, с ним все будет в порядке, я уверен. И… в общем, прости меня за то, как я о нем думал. Иногда я бываю ужасным идиотом.

Тревер быстро вышел из комнаты. Девушка присела на край постели и, чуть помедлив, вытянулась рядом с Джошуа, обнимая его горячее сильное тело. «Не такое уж страшное преступление»? Боги, да ведь для нее сейчас не было ничего более естественного, чем явиться сюда и сделать, наконец, то, чего ей так давно и невыносимо хотелось. Не думая о последствиях, запретах, преградах, ни о чем вообще, кроме этого единственного мгновения и единственного мужчины, которому Айцуко готова была принадлежать без остатка. Ее руки скользнули по его спине, она слышала биение сердца Джошуа, — и ее собственное готово было разорваться, а кровь гудела в ушах. Джош, не открывая глаз, обнял ее в ответ, прижав к своей мощной, твердой груди. Его губы нашли ее рот, руки ласкали ее податливую грудь. Айцуко не хватало дыхания, все ее тело подчинилось некоему таинственному ритму. Девушка забыла обо всем на свете. Ничего не существовало для нее в мире, кроме Джошуа, его пугающей силы, пронзительной нежности, его поцелуев. Она отдавала себя так полно и без остатка, что, казалось, не осталось в ней ни единой клеточки, не принадлежавшей ему. Джош был везде — и вне ее тела, и в нем. Гудел в ушах космический ветер, кружились и исчезали перед глазами планеты, множились сияющие луны, сгорали метеориты. Наверное, такой бывает смерть…

Потом Айцуко обнаружила себя по — прежнему в объятиях Джоша, прильнувшей к его плечу.

Ее голова вздымалась в такт его частому дыханию.

— Вечно несут всякую чушь о вращении планет, — лениво пробормотала она. — А это ты раскручиваешь солнце и звезды. Я люблю тебя, Джош.

Вообще‑то Тревер тоже рассчитывал на небольшую передышку, но из его затеи ничего не получилось. Едва спустившись на первый этаж, он увидел Фрэнка, который вдруг оторвался от своих записей и уставился на него так, словно не сразу понял, кто перед ним.

— Тревер, — медленно и тихо произнес он, — я тут понял одну вещь… наверное, странно, почему до меня раньше это не дошло. Парни из военного департамента сделают все, чтобы никто из нас не ушел отсюда живым. Я не знаю, что именно они предпримут ради этого, но не сомневаюсь в их изобретательности по части умения заметать следы. А то, что прервалась связь между Чашей и их ведомством, наверняка будет воспринято как свидетельство катастрофы. Эти люди не допустят, чтобы их сочли причастными к тому, что происходит в Олабаре, и скорее уничтожат его — вместе с нами. Единственное, что способно их сдержать — желание получить от меня результаты моих разработок.

— Как я понимаю, ты кое‑что скрывал от своих замечательных друзей? — сухо уточнил Тревер.

— Да, я был не до конца с ними откровенен. Единственный человек на Земле, которому я доверял полностью, — Идис. Ей я сумел передать свои выкладки в полном объеме. Не скажу, что это было легко устроить, но я справился… Кто‑то из нас должен выбраться из Олабара, а другой — остаться, чтобы по мере возможностей контролировать обстановку здесь. Но если мы оба будем сидеть в зоне дельта — си, как два идиота, нам не получить доступ к нормально работающей технике. Мне она просто необходима, иначе я не могу разобраться и найти собственную ошибку! В условиях каменного века это нереально.