Настя в шоке, открыла рот и думает, как выйти из неудобного положения. Да что тут думать?!

– Еще слово в этом направлении, и я подправлю вам макияж, – нагло сказала я. – В отличие от моей любезной подруги, я не воспринимаю подколок, поддевок и всякого рода унижений в свой адрес. Поэтому попрошу закрыть рты и открыть только тогда, когда Милана будет показывать платье.

Вот это возмущение в глазах!!! Однозначно такого нахальства они не ожидали. Светские курицы открывали и закрывали ротики, хлопая длиннющими ресницами по щекам.

– Да, как ты… да как ты смеешь? Да мой папа…

«Вот как бесит это. Папа у нее!»

– Кто твой папа, мне неважно, а ты – никто. И не нужно смотреть на внешний вид. У меня мужик – главарь мафии. Если мне не понравятся косые взгляды и неправильные слова, ранящие мою нежную душу, завтра без денег будешь, а папа исчезнет в неизвестном направлении.

Черт. Переборщила, судя по тому, как у них челюсти не закрываются от шока и ужаса. Настя странно визгнула, а потом сказала что-то про дамскую комнату и, еле сдерживая смех, прикрывая рот рукой, помчалась туда. А через несколько секунд было вполне слышно, как она ухахатывается в коридоре. Рада, что хоть кому-то подняла настроение.

Милана вышла в платье, похожая на селедку в консервах, увидела смирно сидевших девушек и радостно произнесла:

– Ой, девочки, привет. Вы уже познакомились с Людмилой и Кристиной?

– Конечно, – довольно сказала я, пока все молчали. Настя, правда, опять стала чересчур уж лыбиться, ей, видно, очень нравились наши посиделки.

– Ну как? – спросила барби, недовольно сморщив носик. Наверное, сама понимала, что на русалку не тянет.

– Восхитительно. Оно вам идеально подходит! – хрипела довольная Екатерина, бегая вокруг Миланы, как курица, когда цыплят потеряет. – Правда, цена выше в два раза указанной вами, но это новая модель. Не беспокойтесь, салон сделает вам маленькую скидочку.

– Идеально, – сказала темненькая девушка. Кристина, как я поняла.

– Это твое! – чуть не давясь слюнями от восторга, выдала Людмила. – Даже не стоит больше выбирать.

«Что, правда?! Она же в нем, как вобла в фольге! Или у меня вкус такой ужасный?»

Посмотрела на свою подругу, а Настя молчит, не зная, куда восхищение спрятать. Видно, тоже поразилась такой реакции девушек на это уродство и старается быть вежливой. Милана посмотрела на Настю, поднимая бровь, и подруга, вздохнув, сказала:

– Платье, конечно, бесподобно, но ты такая нежная, что думаю, нужно посмотреть классику в различных стилях.

Я же сказала, Настя выкрутится. Вроде и не возразила, но намекнула, что платье не подходит. Настюха – супер, не зря же она моя лучшая подруга!

Милана посмотрела на меня, и я только вежливо ответила:

– Согласна с Настей, платье тебе не идет.

Тишина. Эх… ну почему я такая? Где моя учтивость и корректность? А с другой стороны, что я, врать, что ли, должна? Как есть, так и сказала.

Продавщица убивала меня своим перекошенным и недовольным взглядом. Еще бы, наверное, за это счастье ей премию начислят, раз она так его спихивает.

– Я тоже чувствую себя в нем некомфортно, – произнесла тоненьким голоском Милана, улыбаясь всем очаровательной улыбкой. – Давайте посмотрим что-нибудь еще.

«Тоже прошаренная… а замуж хочет выйти за урода… Не пойму только – почему? Послала бы всех, а со временем все бы обошлось».

– Конечно, пройдемте в примерочную, – вежливо сказала Екатерина.

В общем и целом выползли мы из элитного салона через два часа, но довольные и уставшие. То есть только трое довольных – я, Милана и Настя, а остальных мы не слушали, если быть честной. Сценарий был почти один и тот же, и в результате мы с Настей сами пошли выбирать из имеющегося ассортимента.

Как только я увидела белоснежное платье в греческом стиле, попросила Милу примерить его. Легкие струящиеся материалы, оборки, драпировка, несколько слоев ткани на юбке – все было бесподобно и нежно. Длина платья достигала пяток, как и положено в этом варианте. В общем, нашей красавице очень подошло, делая ее похожей на греческую богиню. Еще прическу в этом стиле, и все… Самой захотелось примерить такое платье, но не стала… Зачем? Мне рано еще.

Привередливые подруги Миланы ушли сразу, как только увидели это платье, что-то вякнув про отвратительный вкус. Продавщица была довольна, так как платье тоже прилично стоило. И когда мы оттуда выходили, она искренне пожелала увидеть нас еще. Ну… как Дима Настю уговорит, так сразу.

Мила нас пригласила в кафе на капучино с клубничным пирогом, но к нему добавился и поздний обед. В процессе разговора Милана попросила нас:

– Девочки, приглашаю вас быть подружками на моей свадьбе, но платья у всех будут одни и те же, Мария заказала сама.

– Э-э-э, а может, не стоит? – честно сказала я, представляя их утонченные вкусы…

– Ну пожалуйста, – умоляюще произнес ангелочек.

Как тут откажешь?! Пришлось вздохнуть и согласиться.

– Так ты помирилась со своим женихом? – спросила Настя.

– Нет, да и не нужно ему это. Захар сказал, что в его жизни ничего не будет меняться, в отличие от меня.

– И? – спросила я.

– Отказала ему по телефону. А дома… скандалы… ругань… даже пощечины получила за наглое поведение с отцом.

Мы промолчали. А что тут скажешь, в каждой семье свой устав.

– Значит, выйдешь замуж за этого кобеля? – ну не могла не спросить. Не укладывалось у меня, почему она так подчиняется.

– Выхода нет, либо на улицу… и… Неважно, – грустно и обреченно сказала Милана.

– Правда? – в ужасе произнесла Настя.

– Правдивее некуда, – выдохнула барби, помешивая ложечкой капучино.

– Если вдруг что-то случится, то звони, поможем всем, чем сможем, – сказала я, видя, что Милана что-то не договаривает. Но это ее право.

– Я бы ушла и давно уже… Клянусь, давно бы сбежала из этого адского дома и жила сама, ни капли не жалея. Но… я бы не смогла оплачивать дорогостоящее лечение матери. Извините, что сразу не сказала, не хотела никому об этом говорить.

– Она сильно больна? – спросила Настя.

– Рак головного мозга. Лечат ее в Англии уже третий год и, естественно, все требует огромных денег. Мама… никого не хочет видеть, даже меня, чтобы никто не жалел ее в теперешнем состоянии. Отец заявил год назад, что не станет платить за ее дорогостоящее лечение, если я не буду выполнять его пожелания.

– Мы поняли, Мил. Теперь все понятно, – прошептала я. – Ты не обижайся на меня по поводу моих слов, что если не нравится, уходи. Я не знала всего.