— Не в этом дело! Живая, ходячая карта с винтовкой в руках, — слишком легко ее потерять. Я предпочитаю бумажную карту в твоем кармане.

— У нас нет выбора, Тадеуш.

— Знаю это, но надо все предусмотреть. Слушай, ты начальник экспедиции, на тебе лежит огромная ответственность.

— Что ты хочешь этим сказать? Говори без обиняков!

— Мы обещали кампе, что никому не выдадим тайну свободных индейцев, и сдержим данное слово. Но все же ты смотри в оба, замечай дорогу, наноси ее на карту, чтобы в случае чего мог вывести нас назад в цивилизованный мир. Потом можешь эту карту сжечь.

— Я об этом уже думал. Сделаю так, как ты советуешь. Если со мной что-нибудь случится, карта будет лежать в левом кармане блузы. Понимаешь?

— Понимаю, и сожгу ее в свое время.

Примерно через час Габоку повернул к лесу. Здесь довольно часто приходилось прорезать себе дорогу с помощью мачете. Скорость похода значительно уменьшилась. Вскоре экспедиция опять очутилась на берегу какого-то ручья и Габоку повел ее вверх по течению. В этот день путники еще несколько раз углублялись в лес, переходили все новые и новые ручьи, пока, наконец, перед самым закатом солнца остановились на ночлег на берегу одного из них. Сюбео развели костер на индейский манер. Они старательно подобрали дрова из пород не дающих дыма, столб которого мог привлечь внимание врагов. После ужина Новицкий распределил дежурства и, следуя установившемуся обычаю, уселся рядом с Томеком, тщательно изучавшим карту.

— Возможно ли, чтобы Габоку мог со слов кампы запомнить такой сложный путь, по котором мы шли сегодня? Каким образом, умирающий мог ее так точно описать? Большую часть дня мы шли по бездорожью, — тихо сказал Новицкий.

— Я нигде не заметил каких-либо знаков или ориентиров, — согласился Томек.

— Ты прав, я знаю одно — мы переправились через семь ручьев.

— Только через два, Тадеуш, — возразил Томек. Кроме ручья, на берегу которого скрывался кампа, мы шли еще по берегу второго ручья, впадающего в первый.

— Не говори глупостей, я очень тщательно считал все переправы!

— Не сомневаюсь в этом, но я уверен, что мы несколько раз переходили через один и тот же ручей. Габоку нарочно кружил, чтобы сбить нас с толку. Понимаешь?

— А ты, случайно, не ошибаешься?!

— Нет, я в этом уверен вполне. Подобный фокус пытался со мною сыграть и Красный Орел в Мексике, когда вел меня на встречу с Черной Молнией. Он тоже не хотел выдать убежище вождя свободных апачей.

— Да, да, теперь я вспомнил, ты мне рассказывал об этом.

— Сегодня я всю дорогу сверялся с компасом и обращал внимание на положения солнца и горных цепей. Поэтому я не дал себя обмануть. Отсюда я могу показать прямую дорогу в Уаиру.

— Ну, ну, у тебя недаром башка на плечах! Деньги, что выложил на науку твой папаша не пропали. Может быть ты скажешь далеко ли мы отошли от вчерашней стоянки?

— Недалеко, не больше двенадцати или пятнадцати километров. Посмотри на горы, разве мы приблизились к ним?

— Черт возьми, ты прав.

— Вдоль первого ручья мы шли прямо на запад, к горам, и прошли около пяти километров. Потом стали идти вдоль его левого притока, который течет с севера, значит, поднимаясь по нему вверх, мы шли на север. Вот поэтому мы так мало приблизились к горам.

— Ты меня поражаешь, браток. Ты нанес этот маршрут на карту?

— Да, сейчас тебе покажу. — Томек достал из подручной сумки зарисовку маршрута и продолжал: — Вот здесь Укаяли, Урубамба и Ла Уаира. В этом месте от нас ушли индейцы из племени пиров, а вот ручей и шалаш умиравшего кампы. Потом Габоку сделал круг на одном месте, и мы подошли к этому ручью. Впереди, то есть к северу от нас расположена Гран-Пахональ, а к западу Андийская Кордильера.

— Ага, значит завтра мы дойдем до Гран-Пахонали?

— Мне кажется, отсюда мы пойдем в горы.

— Почему ты так думаешь? Ведь для того, чтобы добраться до леса смерти надо пройти через Гран-Пахональ?

— Кампа ручался, что никто не пройдет через лес смерти. Раз Габоку взял на себя роль проводника, значит кампа рассказал ему о другой, безопасной дороге, а та может вести только через горы.

— Это, пожалуй, логично, но прав ли ты, узнаем завтра.

— Кто стоит на часах после нас?

— Збышек и Сатуру, а в самое опасное время, перед рассветом, Габоку со своим дружком.

— Прекрасно. Индейцы, как правило, нападают перед самым рассветом. Но, думаю, нам пока это не грозит. Динго весь день держался спокойно, да и теперь посматривает на нас одним глазом.

— Умнейший пес. Это он помог нам найти умирающего проводника Смуги.

В полночь друзья разбудили очередных часовых. Ночь прошла спокойно.

Сразу же после восхода солнца, путники отправились в дальнейшую дорогу. После нескольких часов марша Новицкий подошел к Томеку и шепнул:

— Ты угадал правильно. Мы идем в горы.

— Габоку перестал кружить на месте. Он, видимо, считает, что здорово нас провел и мы потеряли уже ориентировку.

— Бедняга! Он думал провести на мякине такого старого воробья, как ты!

Томек посмотрел в сторону горной цепи, которая высилась на горизонте синеватой полосой.

— Мы идем по другой дороге, не по той по которой шел Смуга. Он, пожалуй, первый поляк, которому удалось пройти через Гран-Пахональ[135], — вполголоса сказал Томек.

— Мне тоже хотелось бы побывать в Гран-Пахонали, но с нами женщины, поэтому лучше обойти лес смерти стороной, — ответил Новицкий.