Подобно глотку виски студеным вечером, неся тепло и уют, она проникала в самую ее душу. Зеленые холмы перекатывались под небом, закрытым слоистыми облаками, напоминающими стопку белья. Сквозь них тут и там в похожие на опалы голубые окошки проникало солнце. На изумрудных полях, разделенных нестрижеными зелеными изгородями или сложенными из камней серебристо-серыми стенками, паслись тучные коровы и пушистые овцы.

Дорога поворачивала и вилась, по обе стороны то и дело возникали фермерские жилища, амбары и прелестные маленькие домики, разбросанные по словно сошедшему с открытки, чарующему в своей девственной чистоте краю. Палисадники уже дышали весной, повсюду распускались ярко-синие, дерзко-оранжевые и деликатно-белые цветы, то тут, то там дополняемые гонцами весны — нарциссами с их нежными трубочками.

Она встретит весну в Ирландии! Впервые в жизни! И она преисполнилась решимости цвести под стать этим отважным цветам.

Дорога повернула, потом превратилась в туннель, огороженный высоченными рядами дикой фуксии, обнимающими каждый поворот и каждый изгиб стены зелени с ниспадающими алыми цветами, похожими на капли крови. Потом перед ними снова распахнулся весь мир — холмы, поля и захватывающие дух тени гор.

— Как вы это выдерживаете? — удивлялась Айона. — Неужели от этой красоты у тебя не слепит глаза, не перехватывает дыхание, не щемит сердце?

— Это мой дом, — просто ответил Бойл. — Ни о каком другом я и не мечтаю. Меня устраивает этот.

— Да… Меня тоже. — И кажется, подумала она, я этот мир теперь тоже устраиваю.

Задул ветер, дождь ударил в лобовое стекло. Потом сквозь тучи выглянуло солнце, превратив капли дождя в миниатюрную радугу.

Чудо. Простое волшебство. Айона смотрела во все глаза.

Таким же было и аббатство Бэллинтаббер.

Его чистые линии придавали спокойное достоинство старым серым камням. Аббатство расположилось в красивом месте, на фоне широких пастбищ и зеленых холмов с высящимися на заднем плане горами.

Простое величие, подумала она, сочтя оксюморон идеальным определением для этой старины и тихо текущей вокруг нее жизни. Она вышла из машины, чтобы пройтись по дорожкам, погулять по саду, не страшащемуся последних отголосков зимы, и улыбнулась при звуке принесенного ветром овечьего блеяния.

Она подумала, что могла бы сесть на траву и счастливо провести так целый день, ничего не делая — только глядя вокруг и слушая.

— Наверное, ты хотела бы знать историю этого места?

Кое-что она прочла в путеводителе, но решила, что послушать версию Бойла будет интереснее.

— Не возражала бы.

— Ну, что… Построил его Конхувар — Красная Рука Катл Мор из клана О’Конноров, так что он один из ваших.

— Ах, ну да. — Как же давно течет здесь ее кровь, подумала Айона. Какое чудо! — Как и Эшфорд, пока его не отбили Бэрки.

— Точно. И было это в 1216 году. Дату знаю потому, что восточное крыло готовятся реставрировать — кажется, по случаю восьмисотлетней годовщины. И вот легенда — одна из них — говорит, что Катл был сыном короля Тэрлаха, оказался вынужденно разлучен с матерью и должен был скрываться и работать, прежде чем занять трон. И был один человек, отнесшийся к нему со всей добротой. И вот Катл, когда занял трон, спросил, чем он мог бы его отблагодарить. И этот человек, уже старик, захотел церковь в Бэллинтаббере, и Катл повелел ее построить.

Они прогуливались по дорожке, Бойл пересказывал ей легенду, и голос его звучал то выше, то ниже под аккомпанемент овечьего хора. Оглупев от счастья, Айона взяла Бойла за руку, стараясь запечатлеть в памяти этот миг.

— По прошествии нескольких лет король вновь повстречался со стариком и получил упрек за то, что не сдержал слова. Церковь-то была построена, только в Роскоммоне.

Айона со смехом подняла на него глаза.

— Ну и ну!

— Вот именно. Тогда Катл приказал выстроить еще одну церковь, и так появилось аббатство Бэллинтаббер.

— Человек слова.

— Так говорит предание.

— Приятно сознавать, что среди твоих предков был благодарный и честный король.

— Причем наследие оказалось долговечным, потому что, как считается, это единственная церковь в Ирландии, основанная ирландским королем и действующая до сих пор.

— По-моему, это замечательно. Слишком часто люди сносят старое, чтобы на его месте воздвигнуть что-то новое, вместо того чтобы понять душу этого наследия.

— Теперь стали ценить прошлое, — добавил Бойл. — Несколько лет назад здесь играл свадьбу Пирс Броснан, и это придало аббатству новую популярность. А раньше оно было знаменито тропой Торхар Фодриг.

— То есть паломническим путем к горе Святого Патрика. Читала об этом.

— Еще рассказывают, что тут похоронен некий Шон-на-Сагарт, борец с нечестивыми священниками. Вон под тем большим деревом. — Бойл показал рукой. — Во всяком случае, так гласит предание.

— Хорошее место. Чистое. И сила в нем чувствуется. И мне кажется, я чувствую с ним какую-то глубинную связь. Странно, да?

— Так ведь твой предок строил! — развел руками Бойл.

— И ты сделал его первой точкой на нашем маршруте. — Она с улыбкой прижалась к его руке. — Спасибо тебе. — Айона посмотрела на старинный выщербленный камень с выбитой на нем надписью. — Возложение тернового венца?

— Это же не только аббатство, но здесь и хоронили, и все, какие положено, требы справляли. Это часть крестного пути. Они сделали здесь дорогу Святого Розария, то есть путь молитв, и вон там небольшая пещера, оформленная как хлев, место рождества Христова. Но это немного странно.

— Это замечательно! — Потянув его за рукав, Айона пошла по дорожке, примечая другие камни и отметки в окружении аккуратных прелестных садиков. — Такая абстракция, и в то же время так современно — настоящая находка, на фоне всей этой древности.

Она задержалась у небольшого ручья с берегами, поросшими раскидистым невысоким кустарником, чуть выше переходящим в грубые камни. Наверху стоял крест, символизирующий Распятие.

— Я понимаю, что это должно навевать грусть. И почтение. Все это так, но главное — что берет за душу! И еще это… — Она ступила в пещеру и осмотрела фигуры Марии, Иосифа и младенца Иисуса. — Это тоже чудесно — милый китч. Думаю, королю Катлу понравилось бы, что тут сделали.

— Мне, во всяком случае, ни о каких его претензиях не известно.

Они вошли в каменное святилище. Вот где ее охватило безмолвное благоговение.

— При Кромвеле здесь был пожар, — вел рассказ Бойл. — По развалинам вокруг видно, что жилые и вспомогательные помещения монастыря оказались разрушены. Но церковь устояла. Стоит и до сих пор. Вон той купели, говорят, уже тысяча лет.

— Приятно сознавать, что построенное руками человека может стоять так долго. Красиво! Витражи… Камень…