– Молчи, ничего не говори, – попросила красавица. – Давай лучше на звезды посмотрим, может быть, они нам путь укажут.

Привалившись под бочок к любимому, Еленка предалась своим безрадостным размышлениям, а подумать дочери отважного полковника было о чем.

Набожной, в отличие от Ваньки, она не была, чай, не поп, солдат растил. Поэтому давнее ее решение – не блюсти Воловичу супружескую верность – досталось князю Дмитрию в наследство. За своим Ванечкой лихая сумасбродка могла б пойти не только на казачий Дон, но и в далекую Сибирь, кабы не ждала ребенка. Услыхав, как есаул поддался на уговоры Разгуляя, Еленка сразу поняла, что выбирать придется ей не между полюбовником и мужем – тут и так все ясно, а между не народившимся еще сыночком и его отцом.

«Ну куда же я брюхатая поеду, – думала несчастная, уткнувшись носиком в пушистый ворот Ванькиного кунтуша. – Марыся сказывала, что на последних месяцах надо очень осторожной быть, не то дите обидится и раньше срока неживым родиться может. Нет, походы дальние теперь не для меня».

Украдкой сунув руку под шубейку, будущая мама дотронулась до уже обозначившегося над лоном бугорка. «К концу весны рожу. Стало быть, куда-то ехать не годится. Вдруг со мной при родах неладное случится, тогда сыночек тоже пропадет. А тут Аришка, она хорошая и наверняка в Ивана влюблена, так что, в случае чего, дите его на произвол судьбы не бросит».

Как ни чудно, но, вспомнив о кузнецовой дочери, Еленка не ощутила ни малейшего укола ревности, то ль по доброте душевной, то ли от недоброго предчувствия. «Хватит, девка, перед Ванечкой задом крутить, надобно ему во всем признаться, – решила она, однако тут же передумала. – Нет, завтра расскажу. Явлюсь к нему средь ночи, как тогда, в степи, отдамся, и потом уж про ребеночка поведаю, а может, он сам догадается».

Елена с нежностью погладила свой ставший округляться живот и застонала от внезапного прилива женского желания.

– Что с тобой? – забеспокоился Княжич.

– Ничего, это я так, во сне. Ты тоже спи, завтра много интересного узнаешь.

– Это верно. Непростым будет грядущий день. Казаки домой, вон, собрались. Надо бы и мне определиться, а ты молчишь, – грустно усмехнулся Ванька, но беспокоить любимую расспросами не стал – не дай бог, опять расплачется.

«Я домой хочу», припомнил есаул ее признание. А я так даже и домой не хочу, удивился Иван. В этот миг лихой казак желал и впрямь немногого – ни славы воинской, ни почестей, ни власти. Княжич счастлив был и без них. Он мчался в сказочной, звездной ночи по столбовой дороге, держа в объятиях прекраснейшую из женщин, и хотел лишь одного, чтобы эта дорога и ночь никогда не кончались. Но не может смертный человек остановить неукротимый бег отмеренных ему ночей и дней. Вернее, может, только в этом случае придется с жизнью расстаться.

В Новосильцевскую вотчину они вернулись ближе к полудню. Когда въехали в ворота, княгиня, стараясь не глядеть в глаза Ивану, смущенно вопросила:

– Ты где ночуешь?

– Да, как когда. Обычно на конюшне с Лебедем.

– Один или с казаками?

– По-всякому бывает.

– Нынче будь один, я приду к тебе, – все так же глядя в сторону, но уже без смущения, а словно отдавая воинский приказ, распорядилась Елена. Увидев вышедшую на крыльцо Аришку, она взяла купленные девочке сапожки и побежала к ней. Щебеча, как беззаботные птичкисинички, девки скрылись в тереме.

– Ну, как у вас? – осведомился Лысый, кивнув им вслед.

– Пока не знаю, – откровенно признался Княжич.

– Неужто не договорились? Что-то не похоже на тебя, аль другая по сердцу пришлась?

– Это ты о чем? – спросил в свою очередь Иван.

– Да о девках, – шаловливо подмигнул Никита. – Оно, конечно, что касаемо любви – княгине равных нету, но для жизни Аришка больше подойдет.

– Да ты никак сдурел, кобель облезлый, она ж совсем еще девчонка.

– Девчонка-то, девчонка, но на тебя, как я приметил, с самым что ни есть бабьим интересом поглядывает, – заверил Ваньку не обделенный умом казак.

32

Вечером того же дня хоперцы собрались на совет. Говорили в основном Игнат да Митька. Есаул сидел в углу, нетерпеливо теребя свою нарядную шапку. Судя по всему, разговор ему был мало интересен, он думал о чем-то своем.

– От добра добра не ищут, братцы. Грех такие хоромы покидать – вона, как княгиня расстаралась, – восторженно изрек старый сотник, широким жестом обеих рук указывая на роскошное убранство терема.

Свежевыструганные, еще благоухающие смоляным сосновым духом стены были сплошь увешаны коврами, пол устлан шкурами добытых Ванькой с Бешененком волков и медведей. На резных, красного дерева столах горели свечи в серебряных подсвечниках, а изящные, украшенные рыбьим зубом скамьи настолько поразили станичников, что многие даже не решились на них сесть и расположились по-ордынски, прямо на полу.

– А что нас дома ждет? Житье убогое в землянках, полных блох. Тут же лес кругом, зверьем богатый, рыбы в озере немерено. Думайте, казаки, может, нам и впрямь послушаться княгини да станицу здесь обосновать, – продолжал увещевать собратьев Добрый.

– Мягко стелешь, Игнат. Хотя, с тобой все ясно, – блудливо ухмыльнулся Разгуляй, намекая на влюбленность сотника в Елену. Однако, увидав, как помрачнел Иван, Митяй решил не сыпать соль на его душевную рану и заговорил о другом.

– В твои года, конечно, хочется к теплу поближе, но ты не забывай, что мы казаки и нам положено в бою смерть принимать, а не возле печки, пусть и такой нарядной, как эта, – хорунжий указал перстом на камин, искусно сложенный Петром по указанию и даже с помощью самой хозяйки вотчины. – А может, ты по холопской доле стосковался, да собрался в холуи к князю Дмитрию пойти? Так мне с тобой не по пути. Я лишь богу быть рабом согласен, а земных господ ни злых, ни добрых мне не надобно.

– Что ты сказал? – побагровев от злости, вопросил Игнат, кладя ладонь на рукоять своей татарской сабли.

Разгуляй действительно перехватил через край, обозвать станичника холуем – это значит нанести смертельную обиду. Однако Митька даже не подумал пойти на попятную.

– То, что слышал, – с вызовом ответил он и тоже потянулся к оружию.

– Да вы, никак, совсем сдурели, – возмутился Лихарь. – Иван, а ты что молчишь, ждешь, когда они друг другу горло перережут?

– Я им перережу. Прорубь на озере уже есть, и мешки найдутся, – пригрозил есаул. – А молчу, Назар, я оттого, что не считаю себя в праве людям вольным приказывать. Каждый сам пускай решает, как дальше жить.

– Сам-то остаешься или нет? – вмешался в спор Никита.

– Не знаю, не решил еще, – пожал плечами Княжич и, вдарив шапкой по колену, поднялся со скамьи. – На конюшню этой ночью дозор не ставь, – повелел он Разгуляю, направляясь к выходу.

– Видать, литвинка встречу там тебе назначила, – догадался Митька. «Эх, Ваня, бери-ка ты свою красавицу, да бежим отсюда поскорей куда глаза глядят», – тоскливо подумал он, глядя другу вслед.