Какая-то рваная доверенность, выписанная на коленке, совершенно на левое имя. Прошмонали по полной. Увидев в салоне труп и целый багажник с оружием, сразу же скрутили, положили всех мордой в землю и вызвали дополнительный наряд. Видимо информация то о перестрелке, уже прошла по всем постам. Все подозрительные машины, с чужими номерами, объявили в ориентировку. Бугор так же не далеко отъехали. Уже на трассе объявили перехват и их скрутили, километров через двадцать.

Глава 28. По белому

Торпеду отвезли сразу же в ближайшую больницу, Ростовской области. Остальных задержали, допрашивали всю ночь, а на утро определили в СИЗО.

Шура первый зашел в камеру, как полагается человеку его статуса в криминальном мире. За ним вошел Киевский и Шмель.

— Ну че? Вот и встряли. — Проговорил Саня, присаживаясь на шконку, возле окна.

Рядом присели на корточки и остальные.

— Да уж. Жопа! Шире некуда. — Процедил сквозь зубы Леха Киевский. — Сейчас столько статей навешают, укатают конкретно.

— А вам че вменяют, три гуся? — Уточнил Шмель.

— Да там и перевозку и хранение и мокруху. Всем хватит. — Ответил Саня. — Да не удивительно. Оно и понятно, шо все к этому и шло. Главное, чтобы не стали нас рвать за авторитета. Срок то, хрен с ним. Первый раз шоль? Ну выйдем, слегка постаревшими. Хах. — Решишь пошутить Шурик. — Эх жаль теперь, не увижу как моя Жучка родит…

Медведь с Бугром сидели в другой камере. Спокойно курили и разговаривали за столом.

— Ну и хрен с ним. За такое дело, можно и шлангом прикинуться. Ну сколько там, ну максимум десятку впаяют теперь. Ваще пахую! — Рычал Бугор.

— Оптимист ты однако, Евгений. — Ответил Миха. — А я вот, только несколько лет назад, спрыгнул со срока. В принципе не собирался больше в зону. Но за Леху пошел не раздумывая. Да. Знал на что подписываюсь. Он кореш крепкий мне. Да и Санек у нас, многое решает. Мы с ним вообще, всю жизнь одну баланду на двоих хлебали.

— Ну ты, я гляжу, пацан крепкий. Правильный диалог ведешь. Вот и я с Лехой в зоне хлебанул. И со Змеем тоже. Жаль, если и Аськин покинет этот мир. Печально будет.

— Я думаю, ты это от души сказал? Не за бабло беспокоишься? — В упор, глянул на Женьку Медведь и пустил дым в пол носом.

— Эээ, не, Бурый! Ясен хуй от души. Ты меня давай не вписывай в шерсть! — Начал злиться тот.

— Короче. Молчать будем, до талого! Пока Торпеда не оклемается. А там по ситуации. — Затушив окурок об тарелку, проговорил Миха. — По ходу по-другому нельзя было поступить. Одно радует, этого шакала Сладкого больше нет. Что хотели — то исполнили. Одно меня интересует. Кто же всё-таки его завалил. Не ты?

— Не. Не я. Как замес начался, я сразу откатился. Потом уже, под конец только увидел труп Сладкого.

Леха провалялся в какой-то обшарпаной палате, прикованный наручниками к душке кровати. Ему оказали конечно медицинскую помощь. Кровь остановили. Ушили порез и еще что-то. То ли какие-то связки, то ли сосуды были повреждены. Голос пока не появился.

По всему краю, в сводках гремело: как сотрудники оперативной службы, совместно с федеральной службой безопасности, ликвидировали опасную организованную преступную группу и главаря банды, обвиняемых в бандитизме, вымогательствах, заказных убийствах и в незаконном обороте оружия, наркотиков и боеприпасов. При этом правоохранительные органы называют численность ОПГ в 250 участников — действовали они на территории Москвы, Самары, Дагестана и части северного Кавказа. По неподтвержденным данным, банда причастна к нападению на силовиков и похищениям людей. О том, как действовала кровавая группировка было рассказано в материалах газет и местных новостей.

Неизвестно, как так вышло, но Торпеду уже на третьи сутки выпустили. Отпустили и Бугра. Леха встретил его возле ворот Следственного изолятора, с перевязанной шеей.

— А че я один? А Миха, а Саня, а пацаны где? — Спросил Женька.

Тот лишь помотал головой и развел руки в сторону. Жестом показал, что не может говорить, но попытался что-то произнести хрипя и выдавливая из себя слова шёпотом.

— Так надо, Жень. Скоро и пацанов отпустят. Идут задержания людей Сладкого. Крепят всех, по всему продолу. Шмон идет конкретный. Пацаны наши, немного встряли с этим оружием.

— Ты чего-то темнишь, братан. Хрен с тобой. Не хочешь — не говори. — Бросил Бугор.

— Поехали, снимем хату. Дождемся пока все устаканится.

С неделю еще они пробыли в этом городе, недалеко от Ростова. Леха часто куда-то уезжал, ни чего не говоря и не объясняя Женьке. Когда голос немного стал появляться, но еще было тяжело говорить, Торпеда первым делом, первый раз, за все общение с Алёнкой, позвонил ей. Та взяла трубку не с первого раза. Она не знала его номера. Но все же ответила. В телефоне услышала, невнятный, тихий хрипящий незнакомый голос.

— Это я, сестрёнка! — Начал разговор Леха. — Как ты там поживаешь? У меня все нормально. Повоевали немного.

— Леша. Я тебя очень плохо слышу и понимаю. Лучше напиши всё. Рада конечно, что ты все же соизволил мне позвонить, за долгое время. — Ответила девушка.

В переписке, он снова все рассказал ей. И как ему порезали горло и как убили двух его друзей и еще много чего. Алёнка аж расплакалась. Зная Леху и сколько всего с ним уже произошло, за это лето. Что его и били и он сам расшибался и резали и вот снова. Алена не представляла, как после всех таких ситуаций, на Лехе еще осталось живое место и столько сил.

Похороны прошли максимально напряжённо. Если у Енги из родственников в городе не было ни кого, да и вообще их не было. Сам он был с малых лет сиротой, рос в детском доме, потом малолетка, армия, снова зона. Из близких присутствовали только друзья, различная братва из области, всё-таки хоронили городского авторитета. То со Змеем обстояло все хуже. Его жена устроила такую истерику, бросалась на Леху, с воплями и проклинала его всеми способами. Грозилась, что не оставит это дело безнаказанно и что во всех бедах виноват Торпеда. Бугор закрыл ей рот, как он это умел делать. Да и Леха сам понимал, что из-за его разборок, произошла огромная трагедия. Не стало одного из его лучших друзей. Хорошего, доброго и надежного парня. Отличного финансиста, знающего свое дело.

А к Шуре пришли. Узнали о его заключении под стражу и явились в дом работники соцзащиты. Ведь дочь Елена, была не родная Иринке и