Я строго покачала головой, сделала глоток вина и заставила себя присоединиться к общему разговору, который, по сути, шел ни о чем — о последней сделке Рекса, предполагавшей использование какого-то инновационного метода измельчения дерева для производства бумаги; о новом командире Алана, чья жена заставляла его писать ей по три раза на дню и при этом к каждому письму прикладывать прядь волос, так что в итоге бедняга остался почти лысым; о вечеринке, устроенной другом Кэрила в «Симпсонс», с которой хозяин вечера ушел до того, как принесли счет, попросив перед этим Кэрила позаботиться обо всем… Услышав такое, Реджи вскинул брови почти до самой линии волос.

В общем и целом мы были пугающе веселы и оживлены и решительно избегали поднимать тему, которая сидела в голове у каждого из нас. Это продолжалось до тех пор, пока Реджи не поднялся и, поблагодарив меня за ужин, не пригласил сыновей в бильярдную комнату к портвейну и сигарам. Разом умолкнув и посерьезнев, мальчики последовали за ним. По дороге из столовой каждый остановился поцеловать меня в щеку.

Именно тогда, оставшись одна, медленно обойдя затихший дом (лишь из столовой доносились звуки убираемой после ужина посуды) и наконец устроившись в библиотеке, где по моей просьбе лакей развел огонь, я пожалела, что у меня нет невесток. Хорошо, если б рядом был кто-то, с кем можно разделить эти тихие часы, кто мог бы отвлечь меня от моих мыслей. В такие минуты, как сейчас, я скучала по сестрам. Особенно тосковала по Эдит, хотя сейчас была бы рада и обществу Роды, или Вайолет, или даже Ины. Теперь, после смерти Уильяма, когда имение в Шотландии перешло к ее сыну, она жила в лондонской квартире.

Наверное, я могла бы потребовать прекратить этот обычай сидеть с сигарами за портвейном, могла бы в свои почтенные годы стать суфражисткой, хотя на самом деле презирала миссис Пэнкхерст и ей подобных. До чего ж неотесанные, вульгарные женщины! Вечно лезут из кожи вон, лишь бы их фотографии напечатали в газетах! Тем не менее эта мысль, пусть и мимолетно, меня посетила. Впрочем, поразмыслив, я поняла, что мне совершенно не хочется наравне с мужчинами разговаривать о лошадях, крикете и машинах.

А вот о войне — другое дело.

Я прошлась по комнате, поправляя абажуры. Не включить ли граммофон, подумалось мне, но скоро я отказалась от этой мысли, поскольку сумела отыскать лишь пластинки с ариями Вагнера, которые на дух не выносила. Столько драмы! Наверное, это Кэрил привез их, когда приезжал последний раз. По привычке я провела пальцем по книжным полкам (неплохо бы вытереть пыль с верхних; утром нужно будет поговорить с Мэри Энн). В нашем грандиозном собрании книг были такие, которые перешли к нам из папиной библиотеки в Оксфорде. Многие из них я дарила Реджи в надежде, что, возможно, он откроет и прочитает хоть одну. Но моим чаяниям не суждено было сбыться, хотя библиотекой муж очень гордился и любил демонстрировать ее гостям по пути в бильярдный зал.

Я взяла свою любимую книгу «Простаки за границей» Марка Твена — мне хотелось немного развеселить себя — и устроилась в обитом английским ситцем кресле у камина, затем долго сидела, забыв о книге, а когда вспомнила, не смогла открыть.

Отбросив ее в сторону, я пересекла комнату и приблизилась к низкому застекленному шкафу под окном. Опустившись возле него на колени, я открыла стеклянные дверцы и вытащила оттуда книгу.

У меня в руках оказалось маленькое старомодное издание. «Приключения Алисы в Стране чудес». Кожаный переплет, хоть и до сих пор твердый и совсем не потрепанный, потемнел и приобрел красноватый оттенок. Страницы тоже начали желтеть. Они были толще современных и с неровными краями, потому что разрезались вручную. Возможно, я сама их разрезала, хотя точно не помню.

Все мои экземпляры изданий об Алисе хранились в этом шкафу. Мистер Доджсон аккуратно высылал мне каждое — в особом переплете и надписанное им, — иностранные издания, издания для самых маленьких, переиздания. Сначала я просто убирала их поскорее с глаз долой в ящик письменного стола в спальне, но с годами стала ценить такие книги как фамильную реликвию и наконец заказала этот шкафчик, в который не проникала пыль.

Я никогда не читала «Алису в Стране чудес» сыновьям, когда те еще не выросли, — просто не видела в этом смысла: их детская и без того была до отказа забита книгами, которых им вполне хватало. Воспоминаниями о собственном детстве я с ними также не делилась и никогда не упоминала о том дне на реке, когда мистер Доджсон впервые рассказал мою историю. Скорее всего я так поступала неосознанно.

Но однажды летом, когда мальчики приехали домой на каникулы (Кэрил, как помнится, только что закончил первый класс; он был маленьким, но выглядел в своей школьной форме щеголем, хотя и носил короткие штанишки), я зашла в библиотеку проверить цветы — Мэри Энн вечно ленилась доливать воды в вазы.

— Леопольд Реджинальд! Что, ради всего святого, ты здесь делаешь?

Рекс сидел, скрестив ноги, на полу возле открытого шкафа с книгой на коленях. Остальные валялись вокруг. При этом он жевал шоколадное печенье, роняя крошки прямо на ковер.

— Читаю, — как ни в чем не бывало ответил он, не прерываясь, даже чтобы поднять на меня глаза. — А что еще делают с книгами?

Я сжала губы, борясь с не вовремя подступившим к горлу смехом в ответ на его забавную рассудительность.

— Ты отлично понимаешь, о чем я. Почему ты не на улице? День сегодня чудесный. Ты же знаешь: я против того, чтобы мальчики сидели дома, когда нет дождя.

Он пожал плечами.

— Решил, что это неплохо для развития. Ты же сама сказала, увидев мои оценки за прошлое полугодие, что мне нужно развиваться.

— И заодно устроил здесь свинарник. — Я пододвинула к нему низенький табурет. — Как всегда.

— Да, — согласился он, вздыхая. — Это точно.

— И что же ты читаешь?

— Вот. — Он показал мне первое издание «Приключений Алисы в Стране чудес». — Я слышал об этой книге. В школе. Она есть у некоторых ребят.

— О!

— Мама, — личико Рекса наморщилось, словно он размышлял о какой-то важной и сложной материи, — мне нужно задать тебе очень необычный вопрос.

— Да? — Я старалась не улыбаться, но уж больно вид у него был серьезный.

— Это то же самое? — Он поднял рукопись в зеленой обложке, первую, присланную мне мистером Доджсоном книгу: «Приключения Алисы под землей».

— Ну, в некотором смысле. — Я застыла в ожидании, внимательно глядя на сына. Мое сердце затрепетало от радости и страха, как будто мы играли в прятки в саду и меня должны вот-вот обнаружить.

Сын пролистал маленькую книжку от начала до конца, изучил приклеенную к последней странице мою фотографию в семилетнем возрасте и перевел взгляд на меня. Его по-детски мягкие мальчишечьи каштановые волосы с вихрами по обеим сторонам лба взъерошились, словно он чесал голову. Устремленные на меня широко раскрытые глаза были так серьезны, как только могут быть серьезны детские глаза.