девушку на устланный слоем сена пол и в бессилии валюсь рядом. Лежу так несколько секунд. После непривычной тяжести мои руки подрагивают. Я еле нахожу в себе силы, чтобы подняться и на коленях подползти к девушке.

Кладу ладони на ее грудь, жду.

Несколько секунд ничего не происходит, потом девушка приходит в себя. Откашливается. Голос ее дрожит, когда она, сфокусировавшись на мне, начинает быстро-быстро говорить.

— Прости, прости…

— Помолчи, — прошу я.

Но она не слушает.

— Они… они… шепчет она, — убили отца, когда он хотел им помешать… Я не думала, что так получится. Я… видела, как он смотрит на тебя, на меня он никогда так не смотрел и…

Она снова закашливается, но тут же продолжает.

— Захотела твоей смерти. Когда ты не умерла в лесу, я пригласила их… шепнула, кому надо, что у нас остановилась ведьма… иначе бы они не пришли, прости… я не думала, что так получится, что… они сделают это все… не думала… я раскаиваюсь… но поздно… они найдут нас… мы умрем… как мой бедный папа… Наша кухарка, а брат? Он работал на конюшне. Что стало с ними? Боже мой, Джек совсем еще ребенок, ему всего одиннадцать…

Девушка заходится в рыданиях, а я поднимаюсь с пола и лезу наверх.

— Оставайся здесь, — говорю я, — никуда не выходи, пока здесь все не закончится.

— Боже, неужели ты и правда… девушка осекается.

Но я оставляю ее невысказанный вопрос без ответа.

А дальше…

Я плохо понимаю, что делаю, отмечаю на автомате. Спрашиваю, могу ли через дом пробраться к конюшне. Когда получаю утвердительный ответ, быстро выбираюсь из погреба, кидаюсь в дым и несусь в нужную сторону. Мне кажется, подвеска придает мне сил или скорости. Или и то, и другое…

Захожусь в беззвучном крике, когда наталкиваюсь на трупы обгоревших лошадей, а среди них еще один, в таком состоянии, что я уже не смогу помочь, от женщины мало что осталось. Боже мой. Эти изверги, что подожгли дом, не пожалели даже пожилую женщину и животных. Мне очень жаль, но вынуждена идти вперед, я ищу мальчика.

И нахожу.

Подхватываю на руки съежившуюся в углу обгоревшую фигурку и тащу обратно в подпол.

Девушка охает, когда рядом с ней на сено ложится ее брат.

Он в очень плохом состоянии, и я сразу же начинаю излечение. Добиваюсь того, что он начинает дышать.

— Боже, боже, боже, что я наделала, — только и твердит девушка.

— Он выживет, — говорю я, закончив работу, и снова поднимаюсь на ноги, — оставайтесь здесь.

Новый подъем по лестнице дается мне сложнее предыдущего, потому что я чувствую значительный упадок сил. Но я не могу оставаться в замкнутом пространстве погреба, с ней, просто не могу. Рассчитываю, что может, мне удастся как-то выбраться, может смогу в этой суматохе…

— Вот она, держи, держи…

Я слышу крики со всех сторон и понимаю, что сглупила, люди с факелами окружают меня. Еще секунда и в мою сторону летят стрелы мечей, острие которых направлено прямо на меня.

Я готова распроститься с жизнью, но в этот момент происходит нечто немыслимое.

Знакомый ужасающий рык, воздух рядом со мной рассекается, и зверь приземляется на мощные лапы точно между мной и людьми и принимает удары мечей на себя. Они вонзаются в него со всех сторон, и зверь снова рычит, уже от боли, но не отступает.

Продолжает меня прикрывать, оттесняя к горящей постройке, которая, благодаря подвеске не приносит мне вреда. Но не ему.

А на него между тем, обрушивается новый град ударов.

Он скалит пасть, рычит снова и звуки вокруг на момент замирают. Потом поворачивает голову и смотрит на меня. Припадает к земле. Кажется, я понимаю его без слов.

Не медля ни секунды, я вскакиваю ему на спину, хватаюсь за мощную шею, утыкаясь носом в жесткую, пахнущую свежей кровью шерсть, и зажмуриваюсь, когда мы в один прыжок пересекаем постоялый двор и всех этих ненормальных.

А потом… у меня в ушах свистит только ветер.

Я снова зажмуриваюсь и посильнее вцепляюсь в зверя, молясь про себя о том, чтобы он выжил. Чтобы мы оказались как можно дальше от этого места, этого мира. От всего того кошмара, который только что перенесли…

Еще прыжок и мы разбиваем воздух, словно зеркало, удар… я лечу… не могу больше удержаться на нем… и…

***

Вскакиваю, словно просыпаясь ото сна, и в оцепенении пялюсь на израненного до полусмерти Демида, лежащего передо мной в разодранной одежде.

Сзади раздаются шаги, а меня окутывает лютый страх.

Дежавю.

Чертово дежавю, потому что я попала ровно туда, куда закинул меня медальон Мадлены.

Только теперь я знаю, откуда на Демиде все эти раны.

И я боюсь, что, если я снова начну просить его перенести нас, все повторится по кругу. Я не готова снова пройти через это все.

Я вскакиваю на ноги и разворачиваюсь к двери.

Решаю, что на этот раз встречу опасность лицом к лицу.

Дверь распахивается и на пороге появляется… моя мама. Боже, мама, точно такая, какой я всегда представляю ее в своем воображении. Моя мама.

— Мама, — выдыхаю я, и уже готова рассмеяться от облегчения, как вдруг она поднимает руку, в которой зажат остро отточенный меч.

— Мама, что ты де…

Но вопрос застревает у меня на языке.

— Прости, дочка, так надо, — говорит она, и в ее глазах мне чудится грусть.

А в следующий момент в меня вонзается острый меч.

Резкая боль в груди, и я валюсь на пол словно подкошенная. Рядом с бездыханным Демидом.

По крайней мере, вместе. Вот то единственное, что приходит на ум, прежде, чем я полностью отключаюсь.

Глава 33

— Она очнется, — улавливаю знакомый скрипучий голос и сразу же перед глазами встает образ одноглазой гоблинихи.

— Когда? Когда она очнется?

Другой голос, хриплый, требовательный и властный.

На моих губах неосознанно появляется улыбка.

— Подожди немного, всему свое время. Девочке удалось то, что редко кому когда удавалось — вытащить тебя из петли времени, в которой ты застрял на неопределенно долгий срок. Вас обоих. Причем в довольно сносном виде. Если бы не она, ты бы мог оставаться там веками, веками. И ты хочешь, чтобы после этого она сразу же очнулась и начала скакать, будто дикая лань?

Голос становится ближе, и я поскорее убираю улыбку с губ.

Возможно это неправильно, но мне хочется еще несколько минут полежать так, послушать разговор.

— Хочу, чтобы она пришла в себя, — упрямо повторяет