— Тебе он не нравится, Мег, правда? Эйден заметила злые взгляды, которые ее служанка бросала на Кевена Фитцджеральда.

— Нет, не нравится, — честно призналась Мег. — Я почему-то не доверяю ему, и вам также не стоит ему доверять. Земли у вашего деда есть, это правда. Но золота у него не было никогда, хотя господин Кевен и намекает на это. Я не знаю, в чем его хитрость, но я бы поблагодарила его за заботу и не имела бы с ним больше никаких дел!

Эйден оделась в самое лучшее платье, которое она привезла с собой, черное шелковое, с нижней юбкой, изящно расшитой тонким узором из золотой нити. Вырез платья был более чем скромным, а горловина и манжеты пышно отделаны кружевами. Темный цвет платья оттенял бледность кожи Эйден и придавал ей хрупкий вид, ее прекрасные волосы были скрыты под изящным чепцом из тонкого батиста. У нее был вид женщины знатного происхождения.

Барка Гринвуд-Хауса вернулась после того, как отвезла в город кузена Эйден. Затем лодочники греблу против течения, везя свою хозяйку к лондонскому Тауэру, угрожающе вздымавшемуся в вечернее небо. Ее высадили возле Уотер-Гейт. Барка должна была дожидаться ее возвращения. Эйден и Мег поднялись вверх по лестнице, ведущей к Тауэру, сопровождаемые угрюмыми стражниками. К ее совершеннейшему удивлению, начальник Тауэра с радостью согласился поговорить с ней, несмотря на поздний час, хотя Кевен рассказывал о нем как о человеке, совершенно недоступном.

— Как я понял, вы живете около Ворчестера, леди Блисс, — сказал он вместо приветствия.

— При сложившихся обстоятельствах, сэр Джон, я решила, что мне лучше приехать в Лондон, несмотря на то, что я беременна, — тихо ответила она.

— Моя дорогая мадам, — огорченно сказал начальник тюрьмы, — прошу вас садиться, — и сам помог ей сесть. — Вы, конечно, хотите видеть своего мужа?

— Да, — ответила она.

— С этим нет никаких трудностей, миледи, но не выпьете ли вы сначала со мной стакан вина? Вы, должно быть, утомлены поездкой.

Эйден вежливо кивнула. Не было необходимости говорить начальнику тюрьмы, что она здесь уже три дня.

— Мне бы очень хотелось выпить чего-нибудь, — сказала она любезно. Сердце ее забилось от радости при мысли о скором свидании с Конном.

Слуга начальника тюрьмы подал ей кубок, и она неторопливо отпила вкусного напитка, пока сэр Джон уверял ее, к ее огромному удивлению и облегчению, в том, что пребывание ее мужа в тюрьме будет недолгим и что вскоре он снова вернется домой. Потом она поняла, что этот участливый человек просто делает неуклюжие попытки успокоить ее, что, как она подумала, очень любезно с его стороны. Наконец она смогла распрощаться с сэром Джоном. Их с Мег провели по продуваемым сквозняками лестницам вверх и по коридору к двери, которую отпер и широко распахнул дежурный смотритель.

— Конн! — Она влетела в камеру и попала в объятия удивленного мужа.

— Эйден! — Его руки крепко обхватили ее, и он нежно поцеловал ее. — Милая, что ты здесь делаешь?

— Как я могла оставаться в Перрок-Ройял без тебя, Конн? Это так далеко, и я боялась за тебя! Вчера был твой день рождения. Я надеялась, что тебе вчера было повеселее. — Она понизила голос. — Я встречалась с моим кузеном, и это он рассказал мне о твоем тяжком положении. Я хотела обратиться к королеве, но он отсоветовал мне делать это. Он также отсоветовал мне обращаться к сэру Джону, но после того, как он ушел, я села на барку и приехала в Тауэр, и сэр Джон оказался чрезвычайно любезен.

— Он порядочный человек, принимая во внимание его работу, — сказал Конн спокойно, но в уме он деловито переваривал ее слова о кузене. — Как получилось, милая, что ты говорила с Кевеном?

— Я послала за ним в «Лебедь», потому что Мег была уверена в том, что он еще не уехал из Лондона.

— Итак, из Лондона он не уехал? — размышлял Конн. — Интересно…

Потом, собравшись с мыслями, он спросил:

— Так что именно Кевен сказал тебе, Эйден?

— Что трое мужчин обвинили тебя в заговоре с целью убить королеву, но я сказала ему, что такое невозможно! — ответила она.

Он крепко обнял ее.

— Спасибо тебе за доверие, любовь моя! Теперь постарайся вспомнить, что еще сказал тебе Кевен.

— Он сказал, что тебя могли вовлечь в заговор еще во время твоей службы при дворе. Он сказал… он с… сказал, что ты м-можешь л-лишиться го… головы! Ах, Конн! Скажи мне, что этого не может быть!

Дрожа, она прижалась к нему! «Проклятие, — думал он. — Что-то очень деловитым и осведомленным оказался Кевен Фитцджеральд». Конн подумал, что с удовольствием поколотит его до потери чувств, когда все это кончится. Сейчас, однако, он должен успокоить свою беременную жену. Он нежно отстранил ее от себя и, подняв вверх ее лицо, посмотрел ей прямо в глаза.

— Эйден, я хочу, чтобы ты поверила мне, когда я скажу, что мне не грозит ни малейшая опасность лишиться головы. Кроме этого, я сейчас ничего не могу сказать тебе.

Ты понимаешь меня?

Она черпала силы от одного его присутствия, и сейчас, когда его слова дошли до нее, она ясно поняла то, что он говорил ей.

— Возможно, — продолжил он, подтверждая ее мысли, — что твой кузен Кевен вовлечен в этот план. Однако не спрашивай меня больше ни о чем, милая. Я не смогу сказать тебе.

— Но как они поймают его? — настаивала она. Он зажал ей рот рукой.

— Эйден! — предупреждающим тоном сказал он, а когда она покорно кивнула, убрал руку. — Теперь послушай, любовь моя, я не хочу, чтобы ты снова встречалась с Кевеном. Я хочу, чтобы ты вернулась в Гринвуд, а завтра утром уехала домой. Ты поняла меня? Ты должна уехать домой! Я никогда ничего не приказывал тебе за все время нашей совместной жизни, но это приказ. Поезжай домой!

Ей стало легче, когда она узнала, что с ним ничего не случится, и она облегченно улыбнулась, проговорив:

— Да, милорд.

— Мадам, я никогда не слышал прежде, чтобы твой голос звучал столь послушно, — поддразнил ее он, снова быстро поцеловав в губы. — Ах, моя милая женушка, как я хочу тебя и как скучал по тебе!

— Я думала, — ответила она, — что раньше я была одинокой, но только после того, как мы расстались, мой дорогой Конн, я по-настоящему узнала, что такое одиночество. Больше я не хочу разлучаться с тобой никогда!

Его сильные руки обняли ее.

— Мы и не будем разлучаться, милая. Обещаю тебе! — Он снова с нежностью поцеловал ее, а потом, отстранив от себя, сказал:

— Теперь уходи, Эйден, береги нашего ребенка и помни, что я тебе сказал.

— Я больше не боюсь, Конн, — сказала она. — ты и я уедем в Перрок-Ройял утром. Обещаю.

А пока Эйден и Конн наслаждались друг другом, Мег и Клуня весело пререкались в углу, обрадованные встречей, хотя ни один из них не признался бы в этом. Когда Эйден окликнула служанку, Клуни порывисто сказал: