её со всех сторона, а затем выстроил конструкт. Конечно, поверх паттернов. Затем снова заставил испытать себя эмоции. То самое желание жить. Паутинки побежали по чудо-узорам, пуская свои нити всё дальше и уплотняясь в центе.

Вскоре магической энергии набралось достаточно. Как в узлах, так и в самом куске железа. Дальше я сконцентрировался на конструкте. Заставил его принимать нужную мне форму. Сначала я заставил стать его простым кривым овалом. Затем придал этому овалу более подходящую форму для корпуса голема.

Я делал всё это не открывая глаз. Чувствовал правой кистью, как сталь в руке движется. Она меня не обжигала, я знал, что процесс идёт иначе. Я не температурой заставлял железку менять форму, а магией. Впрочем, она всё равно становилась тёплой, местами горячей. Но никогда не обжигала. Наверное, температура росла из-за того, что метал двигался под воздействием магии. К этой мысли меня подтолкнул друг.

Он рассказывал, что есть какие-то маленькие частички. Но увидеть их нельзя, а они бьются друг об друга, создаю трение и много чего ещё, что мой разум отказывался понять. Я просто не мог поверить в то, что в куске железа могут быть какие-то совсем крохотные точки, что ещё и двигаются.

После я вытянул из корпуса два щупальца. Представляя их всё детальней, я чувствовал как они принимали нужную форму. Вскоре руки были готовы и даже кисти, но не пальцы. Их я заменил на две клешни. Неплохая альтернатива, если учесть, что на их создание я потратил намного меньше времени и сил, чем если бы пытался сделать крошечные железные пальчики. Да и цели сделать много функционального голема я перед собой не ставил.

Ноги представить оказалось и того проще, а тем более выплавить их из корпуса. Через несколько минут голему оставалось добавить лишь голову. Придать ей нужную форму и приступить к оживлению.

С созданием маленькой округлой головы я справился раза в три быстрее, чем с нога. Затем сделал голему систему «пищеварения». Из-за его размеров и материалов это оказалось самой сложной частью. Впрочем, к оживлению и наделению чувствами я ещё не приступал.

Оживить голем, как выяснилось, совсем труда не составило. Я лишь сжал его покрепче, представил паттерны по чётче и напитал его тельце магией, кажется, с избытком. Но это ничего, на моей практики в големостроении ещё не было такого, чтобы от избытка магии голему стало плохо. Кроме тех случаев, когда они ели те самые «опиумы».

Голем стал шевелиться. Он размахивал руками, дрыгал ногами, но явно не понимал, как и зачем вообще это делает. Я смотрел на него и посмеивался. Двигался он забавно, а своими движениями напоминал... Словно я поймал жабу, только тёплую.

В принципе уже можно было понять, как будет вести себя железо после оживления. Но и тесты не помешают, минимальная нагрузка уже что-то покажет, а ещё больше максимальная. Оставлю это для друга. Ему я пообещал настоящего голема, а значит ума и некоторые чувства всё же придётся добавить голему. Много времени и сил это не займёт.

— Ты скоро там? Голем вон шевелиться во всю, выпусти пацана, — донимал меня рыжий.

— Погоди, чувства и разум надо доделать...

— Давай-давай, — он подошёл ближе и стал пристально вглядываться в железную тушку, — как ребёнок, такой-же... мелкий и странный.

— Точно, — ответил я, — ты не мог бы отойди...

— Ох, прости, — он сделал пару шагов назад, — больше не отвлекаю.

Наконец наступило безмолвие и я смог сконцентрироваться. Направил в железную голову магической энергии. Сделал извилины прочнее, запутал их сильнее. Ржавчины в мозгах быть не должно, хотя я в этом не уверен. Вспомнил, что в мозгах Орешка была грязь, но какая-то необычная. Может и у этого голема в голове сохранилась влага. Не знаю. Но сталь определённо проводит импульсы иначе, она лучший проводник для мыслей голема.

После я направил в маленькие мозги поток магии, на котором мчались слова из базового набора. Пусть, если голем пройдёт все пытки Оскарда, то у нас останется не бесполезная кукла. Что такой малыш будет делать я не знал. Он не сможет посоревноваться с каменными крабиками в поиске золотых песчинок. Не получится у него и помогать нам в золотодобыче.

Возможно применение найдём потом. Сейчас нужно закончить работу и отдать его в руки друга. Держись, маленький железный человек, тебя ждёт такое...

Следующим на очереди он получил зрении. Огоньки в глазах загорелись едва заметным белым цветом. Потом я сделал ему рот и дал возможность слышать. Пожалев бедолагу, я решил не наделять его способностью чувствовать. Вскоре ему предстоит пережить, или не пережить, очень многое. Так пусть хоть не будет мучиться.

— Готов! — воскликнул я.

— Ну наконец-то. Дай-ка его сюда.

Я передал другу големчика и тот стал вертеть его в руках да рассматривать. Ржавчину на теле голема не было, совсем. Но, думаю, если он попадёт в туман, покроется росой или просто окажется под дождём, то она быстро заявит о себе. Всё-таки железо это не то, которое защищено от ржавчины. Да и мы с другом для этого с големом ничего не делали.

— Он точно будет ржаветь, — друг подтвердил мои догадки.

— Посмотрим за этим, тоже полезно будет.

— Ага. Так я уже могу его... это тестировать? — в глазах горело нетерпение.

— Да, — ответил я, надеясь, что голем покажется себя как можно лучше.

— Первый запуск голема в небо!

Выкрикнул друг. Согнул колени, дотянулся руками с големом до земли и резко выпрямился, одновременно делая замах вверх. Голем вырвался из хватки друга и полетел в небо.

— Хорошо летит, — прикрывая лицо от солнца, ухмыльнулся Оскард.

— Посмотрим как приземлиться, — отличный ответ для геомага.

Спустя пару секунд големчик уже летел вниз. Он махал руками и и пытался что-то кричать. Слов, конечно, мы не разобрали. Да и не мог он их произнести, я не настолько улучшил его речевой аппарат, а слова научил только понимать.

— Там-там, погнали.

Мы побежали к тому тесту, куда приземлился големчик. Без труда нашли его. Я взял его в руки и осмотрел. Никаких повреждений на нём не обнаружил. Сам он свободно вращал как руками, так и ногами.

— Падение он пережил легко, — подвёл итогу друг, — назовём его летун?

— Почему бы и нет?

— Тогда нужно ещё его запустить.

Под ещё друг имел в виду, ни один