смущенно потупила глаза.

— Ну, меня отец учил играть на похожих… инструментах. Но я уже, наверно, ничего и не помню.

— Это не повод отказываться от такого шанса, — категорично ответил Надрил. — У них нет ни единого шанса против тебя.

— Категорически поддерживаю, — мы заговорщицки перемигнулись с гномом. — Я тоже попробую. Мало ли у меня тоже есть талант к этим трынделкам. Мерлин! Ты поёшь.

Я сгребла фамильяра и, положив на плечо, подошла к группе желающих. Нервно кусая ногти, за мной поднялась и Ева.

— Стоп, — ожил кот. — А что я петь-то буду? Я же не умею-у-у-у!

— Я ещё больше тебя не умею, но у тебя обаяние и харизма чуть-чуть больше, чем у меня.

Он обречённо повис на плече, понимая неизбежность своей участи.

«Венседус, ты не знаешь каких-нибудь простых песен?»

Но маг зловеще молчал. Ну и чёрт с ним, минут десять у меня есть, сама придумаю.

Первым вышел молодой армийрский офицер и попытался сыграть какой-то армейский марш. Не знаю, как у него это получилось, но у меня уши буквально свернулись в трубочку. Такой отвратительный блеющий голос вкупе с такой плохой игрой я не слышала никогда.

Остальные трое играли сносно, поэтому, быстренько составив лёгонький текст, я раз пять повторила его Мерлину, чтобы он его наверняка запомнил.

Честно говоря, я понятия не имею как играть на арф-гитаре (да и просто игру на гитаре смутно представляла), но примерно запомнив, как звучит какая струна я составила и мелодию (правда, все эти полосочки на грифе меня до сих пор очень сильно смущали и внушали недоверие).

Когда настала наша очередь я приняла инструмент из дрожащих рук котолюда, игравшим последним, и уселась на стул. Мерлин расположился передо мной и, кашлянув, начал рассказ нашего детища (ну, он старался, не надо судить его строго):

Как-то утром,

Голодным летним утром,

Познакомился я с ней,

В трактире «У Барлога».

Я был грустнейшим воином на свете,

Фортуны учеником бездомным.

Слабенькая лгунья,

Она была несчастнейшей колдуньей.

Одним холодным вечерком,

Мы с ней надралися вдвоём,

И мы буянили всю ночь

Никто не мог нам с ней помочь.

И я помню, как тогда

Разыгрались с ней мы, да,

Бушевали с ней мы, да,

Но побили нас зазря.

***

Одним голодным вечерком

Золота нашли мы схрон.

На нём сидел дракон ужасный,

Но тупой, как… гном.

Обсквернословила его подружка верная моя,

Рассвирепевшему дракону в рожу плюнула она.

Взревел дракон ужасный, и крыльями взмахнув

Взлетел, как шут на рее. В даль унёсся он, рыча, её мамку матеря.

Разбогатели мы тогда, на золоте драконьем,

Но, глупости творя, спустили мы его богатство

В бездонный кошелёк сатира

День и ночь разврат творя.

Остался лишь браслет алмазный,

Ошибки прошлые учтя,

Отдали мы его Барлогу,

В обмен с него трактир стряся.

И вот, сидим мы на крылечке сытным зимним вечерком.

Эль из кружочек цедя, в трактире «УЯрЛина»,

Везучий ученик Фортуны, весёлейший боец в округе,

И могучая колдунья, прекраснейшая лгунья!

Я, за время пока он рассказывал, чуть пальцы до мозолей не стёрла. Не простое это дело, струны дёргать. Если коротко, то за это короткое время я поняла, что всё это не для меня — пусть одни поют, а другие слушают и, желательно, чтобы вторые к первым не лезли.

Поднявшись, мы поклонились под жидкие аплодисменты. Когда я передавала инструмент Еве её трясло и, кажется, дёргался глаз. Я ободряюще похлопала её по плечу, и мы вернулись на место.

— Что-то я не помню некоторых строк, — шепнула я Мерлину.

— Так я же не лох какой-нибудь. Я тоже могу рифмы подбирать. Тем более, согласись, в оригинале в этих местах рифмы не было вообще.

Пораскинув немного освежившимся мозгом, я вынуждена была с ним согласиться.

— Ладно, если вдруг стану популярной, то будешь певцом и редактором.

— Замётано. Предлагаю назвать дуэт «Ярлин» или «Мерина».

— Что-то ты далеко смотришь, но… я за первое.

— Очень оригинальная баллада, — высказался Надрил, когда мы замолчали. — Но поосторожней с сатирами, драконами и гномами. На этот раз я вас прощаю, тут реально в рифму подошло, но не все мои соплеменники такие снисходительные.

— В будущем учту, — пообещал фамильяр.

Но тут, закончив настройку инструмента, начала играть Ева. Ну, мягко говоря, это было очень и очень хорошо. Хоть и было видно, что иногда она мажет, но, ставлю все свои монеты на дырявый носок Надрил, у меня фальшивости было больше.

Для моего уставшего мозга такая мелодия была самым лучшим отдыхом, судя по довольному лицу гнома, ему тоже очень нравилось.

Когда она закончила перебирать струны ей аплодировали куда более густо, чем мне, да и прочим участникам. Даже нимфа, уже почти час дремавшая у стены, открыла глаза и похлопала. Завидовала ли я? Да вообще ни разу. Хотя, если быть совсем честной, был небольшой пульсирующий комочек, но я быстро загнала его как можно глубже, только этого мне не хватало.

Ева ещё больше раскраснелась и, неуклюже раскланявшись, попыталась вернуть инструмент барду. Но он с улыбкой сомкнул руки за спиной.

— Что ж, все выступили достойно! Но, думаю, ни у кого не сталось сомнений в сегодняшнем победителе! Девушка, извините, не знаю, как вас зовут. У вас очень большой потенциал, надеюсь, в будущем увидеть вас в нашей Ложе Менестрелей.

Она ещё больше покраснела (хотя, казалось бы, куда больше!) и, что-то пролепетав в благодарность, покрепче прижала к себе арф-гитару и вернулась к нам.

— Поздравляю с победой, — искренне поздравила я.

— Ага, виртуозненько, — поддакнул кот.

Но она почему-то решила всучить инструмент мне.

— Я не должна была победить, — тихо затараторила она. — У тебя полноценная баллада, а у меня всего лишь простенькая мелодия. Забери, это твоё по праву.

Я немного растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Даже и не подумаю, — я засунула руки в карманы. — Инструменты искусства должны быть в руках у тех, кто умеет с ними обращаться. А я просто наобум дёргала струны и зажимала эти полоски…

— Лады, — машинально поправила она меня.

— Вот и я о том же. Ты победила и это вообще не обсуждается. Ну, Надрил, скажи ей!

— Подписываюсь под каждым словом Яры, — сразу же отозвался гном. — Вот, хлебни, полегчает.

Он пододвинул к ней один из небольших кувшинов. Девушка подозрительно принюхалась, но всё равно приложилась к горлышку.

Перегнувшись через стол, гном прошептал мне:

— Я там намешал вино и ампулу этой кошачьей хрени, которую они выкуривают, как больные. Для