– Теперь, когда мы больше не в поезде, разве не департамент прессы должен делать обзор?

– Как правило, да. Вам следует чувствовать себя польщенным – фюрер лично приказал поручить это вам. Похоже, вы произвели на него впечатление. Он называет вас «молодой человек с часами».

В вестибюле «Регина-паласт» сопровождающие премьер-министра выстроились в очередь на проход через вращающуюся дверь. Чемберлен уже стоял на мостовой – Легат слышал, как толпа в парке приветствует его.

– Что-то давно я вас не видел, – сказал Стрэнг. – Начал уже думать, что вы решили отсидеться у себя в номере.

– Нет, сэр. Прошу меня извинить.

– Да я вас и не виню. Я бы и сам охотно пропустил это мероприятие.

Они вышли в суматоху ночи: рокочущие моторы больших «мерседесов», дверцы, хлопающие по всей длине кортежа, голоса, белые вспышки, красные стоп-сигналы, желтые фары. Где-то в темноте раздался свисток.

Больше часа Легат ожидал, когда обрушится удар. Он сидел в угловом офисе и диктовал клерку в Министерстве иностранных дел последние поправки к соглашению, а сам ловил доносящиеся из коридора звуки. Сейчас его вызовут, зададут трепку, уволят. Ничего. Уилсон сейчас усаживал премьер-министра на заднее сиденье первой из машин. Покончив с этим делом, он обернулся. Заметил Легата. Ну вот, начинается! Хью подобрался, но Уилсон только одарил его улыбкой.

– Привет, Хью! Станем свидетелями того, как творится история?

– Да, сэр Хорас. Если можно, разумеется.

– Конечно можно.

Легат смотрел, как Уилсон торопливо обходит машину. Проявленное им дружелюбие сбивало с толку.

– Ну же, Хью! Живее! – окликнул его Стрэнг. – Поедемте вместе?

Они уселись в третий по счету «мерседес». В автомобиле перед ними разместились Хендерсон и Киркпатрик, в замыкающей – Эштон-Гуоткин и Дангласс. Когда кортеж тронулся и с тихим шорохом шин обогнул угол, Легат заметил, что Стрэнг не наклонился вместе с креном машины, но остался сидеть прямо и неподвижно. Хью ненавидел каждую секунду происходящего. Конвой на скорости промчался по Макс-Йозеф-штрассе и через Каролиненплац. Встречный поток воздуха с силой обдувал лицо. Интересно, увидятся ли они с Хартманном в «Фюрербау»? Легат не осуждал его за неприятности, нажитые с премьер-министром. Разумеется, то была бесполезная попытка, но им выпало жить в эпоху, когда предпринимать напрасные попытки – это все, что остается. Пауль был прав той ночью, когда стоял на парапете моста Магдалены: «Наше поколение сумасшедшее»… Их судьбы были предначертаны с самого момента встречи.

Кортеж вырулил на Кёнигсплац. В темноте это место выглядело еще более языческим, исполинские символы, вечный огонь и подсвеченные белыми лучами здания посреди моря черного гранита наводили на мысль о храмовом комплексе какой-то погибшей цивилизации. Когда их со Стрэнгом лимузин подкатил к подъезду, премьер-министр уже вышел из «мерседеса» и одолел половину ведущих в «Фюрербау» ступенек. Он так торопился, что в этот раз не задержался поприветствовать огромную толпу, даже когда та стала скандировать его имя. Чемберлен скрылся за дверью, а люди все еще продолжали кричать.

– Как удивительно тепло его принимают во время каждого визита в Германию, – заметил Стрэнг. – В Годесберге было в точности то же самое. Я прихожу уже к мысли, что ему стоит выдвинуть свою кандидатуру на здешних выборах, и Гитлеру придется попрыгать, чтобы его обойти.

К машине подскочил эсэсовец и открыл дверь. Стрэнг слегка вздрогнул:

– Ну что же, вперед!

В фойе было много народа и много света. Адъютанты в белых мундирах разносили подносы с напитками. Стрэнг отправился искать Малкина. Предоставленный сам себе, Легат бродил по комнате со стаканом минералки в руке и искал Хартманна. Потом заметил, что к нему направляется Дангласс.

– Привет, Алек.

– Хью, тут парни из нашей прессы жалуются. Похоже, никого из корреспондентов английских газет не собираются пускать на церемонию подписания. Не могли бы вы как-нибудь решить этот вопрос?

– Попробую.

– Правда? Вы уж постарайтесь.

Он смешался с толпой. Легат отдал стакан официанту и пошел вверх по лестнице. Поднявшись до половины, обвел взглядом обнесенную балюстрадой галерею, гадая, к кому можно подойти с просьбой. Некая фигура в мундире офицера СС отделилась от общей массы и направилась вниз по ступенькам ему навстречу.

– Добрый вечер. Вы кажетесь растерянным. – Говорил человек по-немецки. Было что-то странное в его бледно-голубых глазах. Такие бывают у дохлой рыбы. – Не могу ли я вам помочь?

– Здравствуйте. Да, спасибо. Мне хотелось бы переговорить с кем-нибудь относительно допуска представителей прессы на церемонию подписания соглашения.

– О, разумеется. Пожалуйста, пойдемте со мной. – Офицер жестом предложил Легату подняться на второй этаж. – У нас есть чиновник из Министерства иностранных дел, который осуществляет большую часть работы по связям с английскими гостями.

Немец подвел его к оборудованной стульями зоне в передней части здания. Тут у одной из колонн стоял Пауль.

– Вам, быть может, знаком герр Хартманн? – осведомился эсэсовец. Легат сделал вид, что не слышал. – Герр Легат! – голос немца стал громче и сделался менее дружелюбным. – Я задал вам вопрос: вы знакомы с герром Хартманном?

– Мне кажется…

– Дорогой Хью, – вмешался Хартманн. – Я думаю, что штурмбаннфюрер Зауэр решил немного подшутить над вами. Ему прекрасно известно, что мы старые друзья и что я заходил навестить вас в отеле сегодня вечером. Он это знает, потому что его друзья из гестапо выследили меня там.

Легат кое-как изобразил улыбку:

– Ну вот вам и ответ. Мы знакомы много лет. А почему вы спрашиваете? Есть какая-то проблема?

– Вы в самый последний момент заменили в самолете герра Чемберлена своего коллегу. Это так?

– Так.

– Могу я поинтересоваться почему?

– Потому что я лучше знаю немецкий.

– Но ведь об этом наверняка было известно заранее?

– Все решилось в последнюю минуту.

– К тому же в вашем посольстве в Берлине наверняка есть люди, способные послужить переводчиками.

– Честное слово, Зауэр, – вступил Хартманн. – Я сомневаюсь, что у вас есть право подвергать перекрестному допросу человека, являющегося гостем нашей страны.

Штурмбаннфюрер и бровью не повел.

– А когда вы в последний раз встречались с герром Хартманном до этого дня?

– Шесть лет назад. Впрочем, это вас не касается.

– Хорошо. – Зауэр кивнул. Уверенность вдруг покинула его. – Ладно, я вас оставляю. Без сомнения, Хартманн сообщит вам все, что вы хотите услышать.

Щелкнув каблуками, эсэсовец слегка поклонился и ушел.