litbaza книги онлайнСовременная прозаНогти - Михаил Елизаров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 117
Перейти на страницу:

— Так, что же еще с ним сделать?!

Я упал, неловко подвернув шею, но, несмотря на это, ответил:

— Да вы же убили меня! Что вам еще нужно?!

Один из любовников припал к моему левому уху и оглушительно крикнул:

— Ничего!

И этот звенящий крик взметнул, как осенние листья, мои смешавшиеся мысли. Я перевел взгляд на зеркало, висящее на стене рядом со шкафом, и увидел, что в черной глубине его плясали несколько голых стариков.

Из-под пола просочился грубый шепот: «Вишь, как смотрит… Естественно, что его девка ему изменяет…»

Я очнулся среди бесчувственных тел, сваленных на диван, как дрова. Очевидно, меня неудачно уложили лицом в подушку, и жестокий аллергический насморк сковал мои ноздри, а горло сделалось шершавым, как наждачная бумага. На кухне заманчиво кудахтал водопроводный кран, я, съехав с дивана, взгромоздился на свои восковые ноги и осторожно побрел по направлению к воде.

Проклятый пол раскачивался, как палуба, сообщая ногам такие неожиданные хитросплетения, что я оказался не в кухне, а у двери соседней комнаты, и стремительно ввалился внутрь, повиснув на дверной ручке.

Наташа и невидимый мирно лежали рядышком, кажется, на столе, и смотрели на меня разрывающимися от испуга глазами людей, безмятежно нежащихся в уборной, когда кто-то неожиданно врывается, сорвав хлипкий крючочек, звенящий на кафельных плитках трепетным колокольчиком…

Это была настолько художественно оформленная подлость, что я заплакал и сказал:

— А ты уже составила график, по которому изменяешь мне!

Я посмотрел на свою бледно-синюю, тонкую кисть, и одинокий болезненный вид ее растрогал меня до спазмов.

Я рухнул на колени и горько вскричал, ни к кому принципиально не обращаясь:

— Господи, что же мне делать?!

Голос невидимого, со всеми обертонами грубой мужественности, заносчиво ответил: «Добывать пантокрин из собственных рогов и лечить себя от импотенции!»

Из разных углов комнаты послышались одобрительные хлопки и пузырящиеся слюной смешки.

— Нет! Я не импотент! — гордо крикнул я. — Я возвышенно эротичен! Просто женщины никогда не были для меня сосредоточением полового инстинкта. Я искал в них духовную сущность. Я кроток и нежен и не могу конкурировать с самцами, одержимыми захватом пищи и женщин, для которых голод и любовь — равноценные переживания… А ты, Наталья, форменная блядь, поступила со мной, как с мухой… Оторвала крылышки и лапки, а потом убила и выбросила…

Растительный мир гораздо гуманнее, и лучше бы я был растением, черпая силы от солнца…

Мои дорогие внутренние органы!

В данный момент, кроме вас, у меня никого нет ближе, и поэтому я называю вас дорогими.

Простите, что я, может, подло поступил, истязая вас, а вот сейчас умираю, хотя смерть моя — всего лишь конец какого-то начала, наступившего в момент зачатия…

Я обнаружил себя лежащим на диване, среди упившихся гостей, торжественно удостоверился, что оказался тверд в любви к жизни, и решил, что пора учудить такое, от чего поседеют дети…

Ощущение трезвого равновесия полностью возвратилось, слившись в могучем симбиозе с громыхающей яростью, и я победно возвратился в комнату, где измывались над моим бессильным телом невидимый и его прихвостни.

Жалобно тренькнул выключатель, и яркий свет ударил, как копыто. В комнате никого не было, лишь разрушенный послепраздничный стол, съехавшая скатерть, мятая и в пятнах, разрозненные винные лужицы и скрюченные тельца окурков.

Я рванулся на кухню. Мерзость циничного разврата разила оттуда незримой конюшней…

Там находился только Саша. Завернутый в старый цветастый халат и перетянутый шерстяным платком возле поясницы, он, сидя на корточках, по-кошачьи настороженно испражнялся на расстеленную газету.

Увидев меня, Саша придушенно запричитал, обратив в мою сторону мутное старушечье лицо:

— Вот до чего эти падлы довели… За ногу к батарее привязали, я, блин, в сортир попасть не мог. И это в своем доме!

Саша шумно зарыдал и, ловко преобразовав газету в неуклюжий сверток, протянул ее мне:

— Во имя вечной дружбы, спусти в унитаз.

По какой-то закономерной случайности газета порвалась, и на пол посыпались экскременты, маленькие и плотные, как огурцы.

Я отступил на шаг и тревожно закричал:

— А Наталья моя где?!

Саша, кланяясь, отвечал:

— Ушла, ушла, милый… Как ты напился, так и ушла. Говорила, что видеть тебя не может такого, собралась и ушла, много часов как ушла.

— Душу мне она изорвала, — разоткровенничался я. — Скажи, может, все только приснилось — тебе поверю!

— А кто его знает, — сурово молвил Саша, — раз пьян был, нет истинного знанья… Одни предположения горькие… — Он задумчиво вытер о халат руки и грустно предложил: — Ты бы отвязал меня, а то пальцы, блин, не слушаются, — и с брезгливой застенчивостью подергал привязанной ногой.

— Телефон есть у вас? — черство не расслышал я, увлеченный собственным несчастьем.

— Ты в окошко покричи, вдруг услышит, — с неожиданным сарказмом посоветовал Саша и угрюмо помочился в раковину.

— Нет, не услышит, далеко она, — безразлично прошептал я и ушел, почувствовав себя круглым сиротой.

Просящий, как у цыганки, приплюснутый голос выплыл из темноты: «Молодой человек, вы меня извините, можно вас попросить об одной услуге?»

Женщина говорила осторожно, с глубокими паузами.

Я тут же развернулся и пошел на этот загадочный голос, пока он не материализовался в какое-то подобие серого бесформенного мешка, с широким, мерцающим сальной белизной лицом. Бурая челка опадала на прищуренные плутоватые глаза, извивались пиявчатые губы.

— Вы не могли бы позвонить мне домой, я имею в виду, моему мужу?.. А то я уже час здесь стою, и никого не допросишься. Вы единственный, кто подошел, я бы так до утра стояла. Всего лишь позвоните мужу и спросите, пришла ли домой Наташа…

При одном звуке проклятого имени густая волна давешней обиды мягко ударила по затылку, а в животе запрыгали горячие зайчики.

С трудом успокоив пляшущие внутренности, я сдавленно произнес:

— А почему это нельзя сделать самой?

Женщина жеманно полыхнула блестящими, как у жабы, глазами.

— Он меня так любит, так любит, но я хочу, чтобы он меня немножко приревновал и полюбил еще больше…

— Когда ты придешь домой, он убьет тебя! — восторженно предсказал я.

— Нет, нет! Что вы… Он меня так любит… Позвони и скажи: «Коля! А Наташенька пришла домой?» Только обязательно — «Наташенька», — прошептала женщина и уверенно взяла меня под руку.

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 117
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?