ликвидировал обязательность государственной службы для дворянства. Теперь оно могло служить только по своей охоте. Дворяне получили возможность жить в своих поместьях, свободно выезжать за границу и даже поступать на службу к иностранным государям. Но вместе с тем военная или гражданская служба дворян поощрялась государством. Во-вторых, последовал указ о секуляризации церковных земель: у церкви изымались все имения и передавались в ведение специальной государственной Коллегии экономии, в имения назначались офицеры-управители. Бывшие монастырские крестьяне получали земли, которые они обрабатывали для монастырей; они освобождались от оброка в пользу церкви и облагались казенным оброком, как и государственные крестьяне.

Петр III запретил преследовать староверов, а тем из них, которые бежали за границу, было разрешено вернуться; им отводили в Сибири земли для поселения. Крестьянам, оказавшим неповиновение помещичьей власти, было объявлено прощение в случае, если они принесут раскаяние. Многие вельможи, сосланные в предыдущее царствование, были возвращены из Сибири, в том числе и знаменитый фельдмаршал Б.-Х. Миних, герцог Э. И. Бирон и другие. (И это все при нелюбви к России? Не сходятся концы с концами… — В. Т.)[336] Но самое главное его действо было впереди.)

Краткое царствование Петра III стало важным событием в истории политического сыска. Именно тогда запретили «Слово и дело!» — выражение, которым заявляли о государственном преступлении, и была ликвидирована Тайная канцелярия, работавшая с 1731 года. Решения пришедшего к власти 25 декабря 1761 года императора Петра III оказались подготовлены всей предшествующей историей России. К 1762 году стали заметны перемены в психологии людей, их мировоззрении, многие идеи Просвещения превращались в общепризнанные нормы поведения и политики, они отражались в этике и праве. На пытки, мучительные казни, нечеловеческое отношение к заключенным стали теперь смотреть как на проявление «невежества» прежней эпохи, «грубости нравов» отцов. Внесло свою лепту и двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны, которая фактически запретила смертную казнь. Наконец, даже для многих твердых приверженцев кнута стала очевидной архаичность прежних принципов работы политического сыска. Это отразилось в проекте главы Уложения о государственных преступлениях, который подготовили в недрах Тайной канцелярии в середине 1750-х годов”[337]. (Но если он так не любил Россию, то зачем ему претворять в жизнь, то, что «было подготовлено его предшественниками»? Чтобы завоевать себе любовь своих подданных? Но он мало знал последних, не общался ни с кем, кроме узкого круга своих приближенных, и даже от жены держался на почтительном расстоянии”[338].)

Опубликованный 22 февраля 1762 года знаменитый манифест о запрещении «Слова и дела» и закрытии Тайной канцелярии был выдержан в стиле, характерном для тогдашней идеологии, и явился, несомненно, шагом власти навстречу общественному мнению, людям, выросшим под угрозой пасть жертвой «Слова и дела». В указе откровенно признавалось, что институт «Слова и дела» служит не благу людей, а их вреду. Уже сама такая постановка вопроса была новой, хотя при этом никто не собирался отменять институт доносительства и преследования за «непристойные слова». Большая часть манифеста 1762 года посвящена пояснениям того, как теперь, при отмене «Слова и дела», нужно доносить властям об умысле в преступлениях «по первому и второму пункту» и как этим властям следует поступать в новой обстановке. Уже это одно наводит на мысль, что речь идет не о коренных преобразованиях, а лишь о модернизации, совершенствовании политического сыска. Из манифеста вытекает, что все прежние дела по сыску запечатываются государственными печатями, предаются забвению и сдаются в архив Сената. Только из последнего раздела манифеста можно догадаться, что Сенат и его Московская контора становятся не только местом хранения старых сыскных бумаг, но учреждением, где будут вестись новые политические дела. Однако манифест все-таки очень невразумительно говорит о том, как же теперь будет организован политический сыск. Все становится ясно, когда мы обратимся к документам о ликвидации Тайной канцелярии. В. И. Самойлов установил, что существовал указ Петра III от 7 февраля 1762 года, который предполагал вместо Тайной канцелярии «учредить] при Сенате особую экспедицию», а 16 февраля император утвердил указ об этом. Еще через шесть дней появился манифест об уничтожении Тайной канцелярии. Согласно указу 16 февраля всех служащих Тайной канцелярии во главе с ее асессором С. И. Шешковским перевели в Сенат и указом 25 февраля 1762 года им предписывалось «быть на том же жаловании, как ныне они получают» в новой Тайной экспедиции Сената. Из сенатских бумаг следовало, что Московская контора Тайной канцелярии переходила под ведение Сената. По смете 1765 года на все ведомство политического сыска выделялось 2000 рублей в год. Эти деньги шли на жалованье чиновников. Реально же на сыск тратилось гораздо больше — из бюджета Сената и гарнизона Петербурга. Окончательно статус Тайной экспедиции был утвержден указом Екатерины II 19 октября 1762 года, а также в ходе начавшейся в 1763 году реформы Сената. Тайная экспедиция вошла в его Первый департамент, где велись самые важные «государственные и политические дела». Во главе Экспедиции был поставлен С. И. Шешковский, ставший одним из обер-секретарей Сената. Он поддерживал связь по делам своего ведомства непосредственно с генерал-прокурором и государыней»[339].

Итак, те реформы Сената, о которых много говорилось еще во времена Петра Великого, наконец-то начались, но потребность в них уже отпала. Структуры, которые необходимо было реформировать в начале XVIII века, к 1760-м годам приспособились к российской действительности и, подобно хамелеонам, меняли окраску тогда, когда в этом была острая необходимость. И делалось это безболезненно и для самих учреждений, и для той обстановки, в которой они эволюционировали’[340]. И это касалось не только Синода.

«…Указы Петра III об уравнивании в правах всех религий, выделение денег на строительство лютеранской кирхи породили слухи о скором закрытии православных церквей. Понятно, что указ о секуляризации не способствовал росту популярности Петра в среде российского духовенства. Приверженность Петра к немцам, неумеренное поклонение перед Фридрихом II, заведенная царем строгая военная дисциплина — все это вызывало неудовольствие гвардии. Попытки преобразовать армию по прусскому образцу и создание для этого специальной комиссии, ликвидация «лейб-компании» подтверждали давнее подозрение о намерении Петра III ликвидировать гвардейские полки. Голштинские родственники императора и ораниенбаумские офицеры теснили при дворе старую знать и заставляли ее беспокоиться о будущем. Неудовольствием гвардии и излишней самоуверенностью своего супруга искусно воспользовалась умная Екатерина, и Петр III должен был уступить ей престол», — так подытоживают правление российского императора Петра Федоровича отечественные исследователи.

Глава VI

ЗОЛОТОЙ ВЕК ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ И СПЕЦСЛУЖБ

Чтобы понять, почему золотой век Екатерины «золотым» считали и представители