он оказался с белым флагом. Этот броневик, называвшийся «Товарищ Троцкий», привел и сдал сотник Донского войска Кириллов. В машине лежал труп комиссара.

Вот что рассказал сотник. Он остался на Дону больной тифом. По выздоровлении он изъявил желание служить в Красной армии и, как умеющий управлять машиной, был назначен шофером на броневик. Но им владело желание перейти к своим – белым. Это нелегко: ему не доверяли и никогда не оставляли одного в машине. И вот остановка в хуторе; нужно проверить машину. Улучив момент, он убивает комиссара и дает полный ход. Его «заговор в себе» осуществлен. По телеграфу генерал Врангель произвел сотника в чин подъесаула, наградил орденом Святого Николая и назначил командиром машины, получившей название «Марковец».

В 3-м полку шли разговоры о смелом и решительном офицере. Сотник Кириллов говорил, что обращение генерала Врангеля к русским офицерам на стороне красных известно, но остаются они исключительно из страха: за ними наблюдение, расправа короткая. Однако он утверждал, что, испытывая страх, офицеры о нем не говорят, в нем не признаются и, оправдывая свое служение красным разными причинами, служат «на совесть» вплоть до записи в партию. Марковцы поражались такой «совести» и не удивлялись, что так мало переходит их на сторону белых.

Во 2-м полку после боя шел разговор о настроениях населения на красной стороне. Когда пленных курсантов вели в штаб полка, с ними разговорились. Весьма охотно отвечал на вопросы один из них, державшийся смело и гордо, 18-летний гимназист. Ответы молодого курсанта были весьма обстоятельны. Он делил население на три группы: самая ничтожная по численности – коммунисты, борющиеся до «полной победы коммунизма»; более значительная – обыватели, не желающие воевать, но воюющие потому, что их заставляют; и группа самая многочисленная, думающая о скорейшем окончании братоубийственной войны, но так как видит неизбежность конечной победы красных, то «за совесть» поддерживает их. Сам он причислял себя к этой группе и на предложение вступить в ряды армии, бороться за освобождение России и за истинный мир и порядок ответил твердым отказом. Никакие доводы на него не повлияли. «Подумай!» – говорили ему, и на это немедленно последовал ответ: «Нечего мне думать теперь. У меня было достаточно времени думать раньше». Курсантов отправили в запасный батальон полка.

Ответы молодого курсанта заставили марковцев призадуматься. Неужели народ действительно желает скорейшего окончания войны ценою жизни под владычеством коммунистов? Неужели он не уразумел, что такое коммунизм и что он несет ему? Какое нужно время, чтобы он понял, что Русская Армия, несущая Белую Идею, идею Добра для всех, не враг для народа, а его друг? Показания пленных подтверждали: не завтра, так послезавтра красные перейдут в наступление на этом участке.

* * *

Командир 2-го полка, генерал Гаттенбергер, беспокоился за свой правый фланг: до корниловцев свыше 5 верст; их левый фланг в колонии Нижний Куркулак, несколько южнее; большая лощина, идущая с севера на юг, отличный подступ для противника. Он просил вернуть ему его батальон, стоявший в Эристовке, и вообще усилить его полк.

28 июля. Утром 2-й полк оставил колонию и занял позицию на краю лощины, растянувшись на большом участке и сильно загнув свой правый фланг, с интервалами не только между ротами, но и взводами. В промежутках пулеметы. Его позиция на виду у противника и под обстрелом его батарей. Открыт и тыл ее, и только поля кукурузы скрывали артиллерийские позиции. Марковцы стали окапываться.

На участках же 3-го и 1-го полков противник с утра перешел в наступление. Он занял расположенные в лощине колонии Эристовка и Карачакрак и стал продвигаться в разрыве между полками, но, взятый под обстрел батарей с обоих флангов и под давлением пехотных цепей с бронеавтомобилями «Генерал Слащев» и «Марковец», пока еще пошедшим в бой под именем «Товарищ Троцкий», вынужден был отойти. Около 14 часов положение в центре полностью восстановлено. Особенно жестокий бой шел у Андребурга, к которому красные, используя лощины, подходили вплотную.

К концу дня для 2-го полка стало совершенно очевидно, что на следующий день наступление на него будет с участием кавалерии и при этом использована лощина вправо от него. И теперь штаб дивизии возвратил ему батальон и придал бронеавтомобили «Генерал Слащев» и «Марковец»; но резерв, Конный дивизион, продолжал держать в Бурчатске, в 15 верстах от угрожаемого места.

Ночью разведчики доносят: Гейдельберг не занимается противником, хотя его разведчики приходят туда; вправо слышен шум, лай собак; в сторону Кур кулака видны световые сигналы. Генерал Гаттенбергер успокаивает: «Это, вероятно, сигналы дроздовцев, которые с утра перейдут в наступление вместе с корниловцами». Не верить нельзя, но на душе беспокойно. Пришедший батальон становится в резерв за правым флангом на половине расстояния до колонии Н. Мунталь, в которую направляется команда конных разведчиков в 30 сабель.

Знал ли генерал Гаттенбергер, что дроздовцы утром готовились к наступлению? Очевидно, знал, успокаивал своих. Очевидно, он знал и о том, что корниловцы оставили колонию Нижний Куркулак, раз выслал конных в Н. Мунталь.

29 июля. Перед рассветом в охранении началась стрельба. Доносят: «Цепи противника вошли в Гейдельберг», «Красные заняли Эристовку». А когда рассвело, на всем фронте дивизии красные, поддерживаемые многочисленной артиллерией, а на левом фланге и тремя бронепоездами, огромными силами перешли в наступление. Начался один из редких боев, когда напряжение на одном участке не позволяло бросить взгляд на соседний, чтобы увидеть, как там развивался бой.

На участке 1-го полка дымятся от разрывов высоты у станции Попово, могила 4.7 на южном краю лощины. Полк их оставляет; оставляет и Карачакрак. Он сжимается у Васильевки. Красные его обходят справа, в разрыв между ним и 3-м полком, но тут они попадают под перекрестный огонь батарей от Васильевки и Андребурга. Батальоны с той и другой стороны атакуют. Красные уже обороняются. Напряжение боя здесь падает.

3-й полк отбивается от густых цепей, выходящих из лощины. На момент он отходит на окраину Андребурга, а когда красные поднялись в атаку, с расстояния в 500 шагов заговорили пулеметы, скосившие их цепи. Полк отбросил их в лощину.

Во 2-м полку. Едва светало, как в Гейдельберг проскочили два красных бронеавтомобиля. Батареи их открыли огонь по позиции полка. До колонии 300 шагов. Ожидается атака. И вот два бронеавтомобиля вылетают на край лощины; пехота атакует. Но батарея, нацеленная на дорогу, и «Генерал Слащев» со своим орудием быстро принуждают машины скрыться. Атака отбита. Отбита и батальоном, стоявшим правее и фронтом на восток; но последующую, немедленно начатую уже и лавой кавалерии справа, батальон не