— Отец мой и миссис Уэстон сейчас в «Короне», — сказал Фрэнк Черчилл. — Обследуют возможности помещения. Я оставил их и поспешил в Хартфилд узнать ваше мнение, надеясь также, что вы не откажетесь присоединиться к ним и помочь советом на месте. Они просили передать, что это их общая просьба. Вы бы их очень обязали, если б позволили мне проводить вас туда. Без вас им не справиться.

Эмма с живейшим удовольствием откликнулась на призыв принять участие в таком совещании, и, напутствуемая увереньем своего батюшки, что он все это в ее отсутствие взвесит, она без промедления отправилась с молодым человеком в трактир «Корона». Мистер и миссис Уэстон были там, оба занятые делом, оба им увлеченные, но по-разному: ее кое-что обескураживало, его все приводило в восторг; они очень обрадовались приходу Эммы и возможности послушать, что она скажет.

— Эмма, — обратилась к ней миссис Уэстон, — обои в худшем состоянии, чем я думала. Взгляните, какая страшная грязь местами, а панели невообразимо обшарпаны и пожелтели…

— Радость моя, вы чересчур разборчивы, — возразил ее супруг. — Ну, какое это имеет значение? При свечах ничего не будет заметно. Чистота будет при свечах — не хуже, чем в Рэндалсе. Мы, когда собираемся вечером на вист, ничего этого не видим.

Здесь дамы, может статься, обменялись взглядами, в которых читалось: «Мужчины вообще не различают, где чистота, где грязь»; мужчины же, вероятно, подумали, каждый про себя: «Вечно женщин занимает всяческая чепуха, придумывают они себе заботы».

Возникло, однако же, затруднение, от которого и мужчины не могли отмахнуться. Оно связано было с помещением для ужина. В те дни, когда сооружалась зала, ужинать на балах было не принято, поэтому к ней пристроили только небольшую комнатку для игры в карты. Что было делать? Игорная комната понадобится как игорная комната, а если даже они теперь порешат между собою, что карты не нужны, то все же не слишком ли она мала, чтобы свободно разместиться в ней за ужином? Можно было бы воспользоваться для этой цели другою комнатой, гораздо более подходящей по размеру, но она находилась в другом конце дома, куда попасть нельзя было иначе, как по длинному неудобному переходу. В том и состояла сложность. Миссис Уэстон боялась, что молодежь в переходе прохватят сквозняки, а Эмма и оба джентльмена не могли примириться с перспективой ужинать в тесноте.

Наконец миссис Уэстон предложила не устраивать настоящего ужина, а ограничиться тартинками и прочими холодными закусками, выставив их в игорной комнате, но предложение ее с презрением отвергли. Объявлено было, что бал, на котором нельзя угостить своих друзей за столом, — не бал, а надувательство, позорное попрание человеческих прав, и пусть миссис Уэстон об этом больше не заикается. Тогда она пошла по другому пути: она заглянула в спорную комнату и заметила:

— По-моему, мы напрасно признали эту комнату слишком тесной. Ведь нас соберется не так уж много! И в ту же минуту из перехода донесся голос мистера Уэстона, который большими шагами мерил расстояние от одного его конца до другого:

— Не понимаю, дорогая, почему вы признали этот переход слишком длинным. Тут говорить не о чем — а с лестницы нисколько не дует!

— Хорошо бы знать, — сказала миссис Уэстон, — которую из двух возможностей предпочли бы наши гости. Для нас главное — сделать так, чтобы понравилось большинству, но кто подскажет нам их выбор?

— Верно! — подхватил Фрэнк. — Совершенно верно. Вы желаете знать мнение соседей — хотя бы главных. Я вас понимаю. Если бы выяснить, как на это… Коулы, к примеру. И живут недалеко отсюда. Сходить к ним? Или — мисс Бейтс. Та еще ближе… Тем более что никто лучше мисс Бейтс, как мне представляется, не осведомлен о вкусах и склонностях остальных соседей. Я думаю, наш совет необходимо расширить. Что, если я пойду и позову на него мисс Бейтс?

— Пожалуй — если вам угодно, — без особой уверенности в голосе отозвалась миссис Уэстон, — если вам кажется, что от нее будет польза…

— Никакого проку вы от мисс Бейтс не добьетесь, — сказала Эмма. — Восторгов и изъявлений благодарности будет хоть пруд пруди, а путного — ничего. Она даже не расслышит ваших вопросов. Не понимаю, зачем надобно обращаться к мисс Бейтс.

— Но она так забавна, так необыкновенно занятна! Для меня чистое наслажденье слушать, как разглагольствует мисс Бейтс! И потом, мне ведь не обязательно приводить все семейство… Тут вошел мистер Уэстон и, услышав, что предлагает сын, решительно поддержал его:

— Правильно, Фрэнк. Поди приведи мисс Бейтс, и мы разом покончим с этим делом. Идея ей понравится, я знаю, и если есть человек, который может показать, как нужно справляться с трудностями, — то это она. Да, сходи за мисс Бейтс. Очень уж мы распривередничались. Она — живой урок уменья быть счастливым. Ты только приведи обеих. Обеих зови сюда.

— Обеих, сэр? Но по силам ли старушке…

— При чем тут старушка? Нет, речь идет о молодой. Я сочту тебя олухом, Фрэнк, ежели ты приведешь тетушку без племянницы.

— Ох, простите, сэр! Совсем о ней забыл. Конечно, Раз вы хотите, я непременно постараюсь уговорить обеих.

И он убежал.

Задолго до того, как он появился опять, ведя с собою низенькую, размашисто шагающую тетку и грациозную племянницу, миссис Уэстон, как и подобает обладательнице миролюбивого нрава и хорошей жене, еще раз обследовала переход и убедилась, что ужасы, приписываемые ему, не столь ужасны, а точнее, не стоят выеденного яйца, и на том трудности, связанные с выбором, окончились. Остальное — во всяком случае, по предварительным расчетам — было легко и просто. Второстепенные вопросы — разные там столы и стулья, освещение и музыка, чай и ужин — решились сами либо отложены были до того времени, когда о них договорятся между собой миссис Уэстон и миссис Стоукс. Все приглашенные, несомненно, будут; Фрэнк уже написал в Энскум, что предполагает задержаться на несколько дней сверх отпущенных ему двух недель, и уверен был, что ему не откажут. Бал обещал удаться на славу!

С этим, по прибытии на место, всей душой согласилась и мисс Бейтс. Как советчица она не понадобилась; как изъявительница одобрения (куда менее ответственная роль) оказалась незаменима. Горячие, неиссякаемые потоки одобрения всего и вся, как в общем, так и в частностях, невольно нежили слух, и полчаса еще продолжалось хождение туда-сюда, из одной комнаты в другую — кто предлагал, кто молча слушал, но все предвкушали грядущее с радостным волненьем. И прежде чем разошлись, герой бала добился от Эммы подтверждения того, что первые два танца обещаны ему, и она слышала, как мистер Уэстон шепнул жене: «Он ангажировал ее, дорогая. Все идет как надо. Я так и знал!»

Всем был хорош в глазах Эммы план предстоящего бала, кроме одного — что день, на который его назначили, выходил за рамки двух недель, отпущенных Фрэнку Черчиллу, ибо она не разделяла уверенности мистера Уэстона, что для Черчиллов такая уж невозможная вещь запретить племяннику задержаться в Суррее хотя бы на день сверх срока. Все, однако, сходились на том, что в срок уложиться никоим образом нельзя. Приготовления неизбежно займут какое-то время — ничего еще не будет готово до начала третьей недели — так что придется им несколько дней обдумывать, хлопотать и устраивать наудачу, с риском, и изрядным, по мнению Эммы, что все делается впустую.