«Элка» выпустила длинное гибкое щупальце, на конце которого находился мощнейший плазменный резак, предназначенный для сварки броневых плит современных кораблей. Кроме резака, щупальце имело сенсор, способный определить толщину разрезаемого или свариваемого металла.

Черная чешуйчатая змея прикоснулась к обшивке корабля, описала круг и замерла.

– Ого, – сказал Детеринг, – мало того, что она двойная, так еще и толщина у нее чуть ли не пять метров… почти как броня у линкора, ядрена мать! Теперь понятно, почему сигнал плохо идет. Ну что ж, начнем…

Острый конец щупальца приник к борту грузовика. Через секунду в том месте, где манипулятор касался металла, появилась крохотная, но очень яркая звездочка. Щупальце не спеша поехало вправо, оставляя после себя ровный, добела раскаленный светящийся шов.

– Берет? – озабоченно спросил Ройтер.

– Берет… не хватало нам еще, чтобы плазменник железяки всякие не брал! Оп-па… а вот тебе и каркас.

Детеринг дожал на пульте регулятор интенсивности потока, и щупальце поползло дальше. Следуя за ним, съехал в сторону и катер.

– Туговато идет? – поинтересовался с линкора Брокмоллер.

– Ты не подглядывай, – огрызнулся Детеринг. – Полазил бы ты там… Хорошую они форму придали этому корыту – точно отражает его сущность.

– Я не могу понять одного, – произнес я, – в корабле вроде как вакуум, пустота, а что же это за сопли над решетками?

– Это не жидкость, – ответил Ройтер.

– А что же это? По виду – так самый первосортный понос.

– Я сам этого не понимаю. Знаешь, мы там лазили… ну, в некоторых трюмах. Корабль хорошо загружен чем-то совершенно непонятным. И трупы там… – Ройтер почему-то оглянулся и продолжил почти шепотом: – Мне кажется, в хибернаторе, в большом шаре, лежит весь экипаж.

У меня вылезли глаза.

– Экипаж?!

– Да… я не хотел вам говорить. Я там был… там можно поседеть, я тебе клянусь! В большой шар можно войти только снаружи, он герметичен, и, судя по показаниям приборов, мы можем там дышать.

– И что, там… трупы?

– Сашка, там все работает!.. Я не знаю, откуда у них столько энергии, но системы жизнеобеспечения работают. Их там сотни, этих карликов, сотни, клянусь тебе.

– Ты уверен, что это экипаж?

– Сашка, это нечистый корабль, тут что-то не так, я тебе точно говорю.

– Так, может?..

– Нет, туда я не полезу ни за что. Понимаешь, они выглядят так, как будто их вчера туда положили… слушай, у тебя нет с собой сигарет?

– Есть… сейчас, я расстегнусь, погоди. Слушай, так они что – живы?

– Нет… я проверял, хибернатор отключен. Но почему они не сгнили – этого я не пойму.

– По-моему, ты прав. – Детеринг бросил на Ройтера странный взгляд. – Все это пахнет чудовищным преступлением. Я сам все время чувствовал, тут что-то не то… Но мы уже никогда не узнаем, в чем там было дело… а если б даже узнали, что толку?

Ройтер вывернул внутри шлема голову, чтобы губы оказались на уровне раскрытого забрала, и нервно закурил.

Щупальце тем временем уверенно продвигалось. Оно уже прорезало горизонталь и теперь довольно быстро ползло сверху вниз. Детеринг хотел проделать в борту таинственного грузовика большое четырехугольное отверстие, чтобы трюмные манипуляторы «Рейдера» легко смогли выволочь оттуда его странный груз.

– Слушай, – предложил я, – а может, мы все-таки сходим туда, в жилой модуль?

– Если хочешь, иди сам. Без меня. Знаешь, уже потом, когда мы шли на «Ровере» домой, мне стала чудиться всякая гадость… хочешь двинуться умом, иди. Спишут на пенсию с шизофренией – это как пить дать. Я, например, потому и хотел забрать отсюда эту машину… чтобы больше здесь не появляться. Я знаю, что ты во все эти дела не веришь, но я тебе точно говорю: это нечистый корабль. Знаешь, один тип, его звали, кажется, Брантом, Бевертоном, или что-то в этом роде, – так он тоже когда-то наткнулся на нечистый корабль, на какого-то чужака, и почти месяц в нем ковырялся. Весь его экипаж помер в течение года, причем не от болезни какой-нибудь, а кто как: кого жена зарезала, кто в бассейне утонул и нашли только к утру…

– Ну, в жизни всякое бывает…

– Ага – у двухсот человек сразу?..

– Честно сказать, у меня на этакие истории не хватает чувства юмора, – заметил Детеринг, – потому что я им охотно верю. Это все поля, ребята… этот корабль наполнен страданием, причем настолько сильным, что мы его ощущаем даже через скафандр… Я по крайней мере. И есть еще одна закономерность, она известна довольно давно: чем больше людей подвержено влиянию поля артефакта, тем оно слабее действует. А вот если поблизости больше никого нет, человек беззащитен.

– На линкоре, часом, чудеса не начнутся? – спросил я.

– Не думаю… во-первых, долго эта штука там не пробудет, а во-вторых, на линкоре больше пятисот человек, и все они, как ты понимаешь, не девочки во впечатлительном возрасте.

Резак прогрыз нижнюю горизонталь и двинулся вверх. С каждой секундой светящаяся щель становилась все длиннее.

– Шустро идет, – отметил Ройтер.

– Шустро… у нас уже заряды почти сели, может не хватить энергии. Ну если не хватит, я запущу двигатель и кину на него генераторы, горючего-то нам точно хватит.

Когда резаку оставалось пройти не более трех метров, Детеринг выпустил «лапы» с присосками и вцепился ими в вырезаемый фрагмент обшивки. Щупальце закончило свою работу, и «элка», удерживая огромный щит, тотчас отошла в сторону.

– Ну что у вас? – спросил Брокмоллер. – Можно подходить?

– Не спеши, – ответил Детеринг, – я дам команду.

Катер отцепился от бурого прямоугольника, и тот, лениво вращаясь, медленно полетел прочь. Врубив прожекторы, Детеринг подошел вплотную к дыре и осветил мрачное чрево трюма. Теперь, в мощном, чуть розоватом свете, громадная колба почему-то показалась мне более светлой, почти что белой.

– «Рейдер», можете подходить… только сперва дайте мне убраться отсюда, а то еще раздавите, чего доброго. Кстати, Эдди!

– Что?

– Хорошо, что я вспомнил… слушай, пока я не забыл: по прибытии на базу отправишь на кухню пару специалистов по всей этой технике.

– На какую, к черту, кухню?

– На самую обыкновенную. Я не собираюсь давиться пельменями, которые отдают рыбьим жиром…

«Барракуда» подошла к левому борту линкора и присосалась к броне своим переходным «хоботом». Далеко внизу, под нашими ногами, зашипели насосы шлюзокамер… Детеринг откинулся в кресле и глубоко затянулся. Экран командирского салона был настроен точно на носовой шлюз левого борта, и мне было хорошо видно, как прогибается рифленая труба «хобота» – по нему шли люди.