«Ну и здоров же, черт! – подумал он, с завистью глядя на крепкие плечи Глеба, на его точеную шею. – И, наверное, не тренируется. А я по два раза в неделю хожу в спортзал, тягаю всякое железо, приседаю, отжиг маюсь, бегаю, массажисты, тренажеры… А этот… Дал же Бог ему здоровья. Правда, он его и бережет, – тут же заметил полковник Крапивин, – лишнего шага никогда не сделает. Каждое движение у него выверено, рассчитано, словно в голове – самый настоящий компьютер».

Глеб уже открыл дверь своего серебристого БМВ и уселся за руль – Крапивин, я тебя жду" а не ты меня. Полковник замешкался. Неподалеку стояла служебная «волга» с тремя антеннами и затемненными стеклами.

– Давай я поеду с тобой, – предложил Крапивин.

– Садись, если хочешь.

Крапивин уселся рядом с Глебом и посмотрел на часы. Водитель «волги», увидев, что начальник сел в другую машину, с облегчением вздохнул. Крапивин, как начальник, слыл не подарком. И то ему не так, и это не по нем. Только с Глебом он любезничал, а на самом деле был ужасным занудой, подчиненным спуска не давал.

– Пристегни ремни, а то ГАИ остановит, придется за тебя штраф платить.

– «Кто тебя остановит?» – подумал полковник, пристегивая ремень, наперед зная, что Глеб, соблюдая все правила движения, все равно окажется в управлении раньше, чем если бы он, Крапивин, мчался на своей черной «волге» с включенной мигалкой на крыше.

Действительно, Глеб очень элегантно вырулил со двора и поехал узкими улочками, сворачивая в переулки, кое-где подрезая дорогу через дворы. Ему не попалось по дороге ни одного светофора.

«Ну и знает же он город! Как заправский таксист. Причем как таксист выпивший, который опасается попасться на глаза гаишникам».

Серебристый автомобиль Сиверова очень быстро подъехал к зданию, которое знают в Москве все, нахально припарковавшись на стоянке для служебного транспорта. Дежурный милиционер у дверей хотел что-то сказать, но, увидев Крапивина, тут же ретировался.

– Пошли.

– Я и без тебя знаю, куда идти.

Уже в коридоре Крапивин нагнал Глеба.

– Генерал Потапчук сейчас в другом месте Его вызвали в Министерство обороны Так что тебя примут другие люди, не менее высокопоставленные, – он провел Глеба длинным коридором и остановился у двери. – Тебе туда. Желаю успеха.

– А ты? – поинтересовался Глеб.

– Мне не положено знать.

Глеб вошел в приемную. Помощник генерала Малишевского с удивлением посмотрел на странного мужчину, сугубо штатского на вид. Потертые джинсы, дорогие, но разбитые кроссовки с болтающимися шнурками, выцветшая куртка, рубаха в крупную наглую клетку, ослепительно белая майка и удивительно добродушная улыбка В глазах ни тени смущения, словно он каждый день проходит в этот кабинет, чтобы выпить с генералом чашку кофе, покурить, затем, похлопав генерала по плечу, бросив на прощание пару шуток, покинуть кабинет Малишевского с таким же беззаботным видом, а потом, только с еще более нагловатой улыбкой, войти в приемную министра и там, опередив помощников, ногой открыть дверь, а хозяин кабинета будет радушно улыбаться, подскочив со своего кресла, бросится пожимать ему руку – Как о вас доложить? – спросил помощник генерала Малишевского.

– По-моему, меня там уже ждут.

– Погодите, погодите, я должен доложить.

– Ну что ж, доложи. Скажи, что пришел тот, кого ждут, тот, кого просили прийти.

Помощник нажал кнопку селектора.

– Товарищ генерал, тут к вам странный посетитель. Не хочет называть своего имени, но говорит, что вы его ждете.

– Какого черта ты его держишь в приемной? Быстро пусть идет ко мне.

Глеб ради интереса задержался на несколько мгновений. Их хватило, чтобы Малишевский сам открыл дверь.

– Проходите, проходите, давно вас ждем. Генерал протянул руку, Глеб ответил рукопожатием. На лице помощника застыло удивление.

– Кофе? Чай? – в дверях осведомился генерал Малишевский.

– Я бы выпил еще одну чашечку кофе. Мне не дали допить дома.

– Кофе, – коротко бросил генерал помощнику.

– И без сахара, – добавил Глеб, предполагая, что генерал предпочитает сладкий.

В кабинете Малишевского находился еще один посетитель – генерал Судаков. После того как исчез груз ЕАС-792, генералы не разлучались. Разве что спали порознь. На их плечи была взвалена вся оперативная работа. Все восемь дней, которые прошли с того момента как литерный поезд разбился на запасном пути, они дневали и ночевали в управлении, получая и прочитывая многочисленные сводки, отдавая распоряжения, приказы, изучая карты, анкеты, просматривая тысячи бумаг. Генерал Малишевский, еще недавно собиравшийся бросить курить, записывавший каждую выкуренную сигарету в блокнот, не расставался с сигаретой. Дымил и генерал Судаков. Эти двое людей за последние дни очень сдали.

Глеб на их фоне выглядел просто писаным красавцем, будто сошел со страниц журнала для раскрепощенных женщин «Cosmopolitain».

– Наверное, для начала мы должны познакомиться.

– Слепой, – представился Глеб Сиверов, понимая, что эта кличка скажет двум высокопоставленным чинам больше, чем все его фальшивые имена и фамилии вместе взятые.

– Болеслав Францевич Малишевский, генерал. А это генерал Судаков Николай Васильевич. Глеб пожал Судакову руку.

– Как-то несподручно называть вас оперативным псевдонимом.

– Тогда можете звать меня Глебом, – Сиверов немного помедлил и добавил:

– Петровичем.

– Хорошо, Глеб Петрович. Мы сейчас попытаемся ввести вас в курс дела. Нам хорошо известно о вашей работе, о том, как блестяще вы провели операцию с захватом самолета и доставкой контрабандного урана в пулковский аэропорт Санкт-Петербурга.

Глеб кивнул. Причем он кивнул так, как это делает человек, абсолютно не придающий значения важности проделанной работы. Генералу Малишевскому это не понравилось. Но высказываться он не стал.

«Важничает, – подумал генерал Судаков, – цену себе набивает».

– Я вас слушаю, – сказал Глеб, поудобнее устраиваясь за большущим столом.

Генерал Малишевский покосился на входную дверь своего кабинета. Та открылась, будто от его взгляда, и появился помощник с подносом, на котором были кофе, печенье, тонко порезанный лимон. Когда помощник удалился, Болеслав Францевич устало потер виски, взъерошил свои и без того редкие волосы, протер носовым платочком лысину и набрал воздух так, словно хотел издать душераздирающий крик.

Глеб посмотрел на портрет Президента, висящий над столом генерала Малишевского, и едва заметно улыбнулся. Эта улыбка не ускользнула от Судакова.

«Что он важничает? – подумал генерал. – Ведь он еще ничего не сделал по этому делу, да и навряд ли сможет хоть чем-нибудь нам помочь».