– Заявление не для героя романа, – заметила Катя.

– Знаю, – хмыкнул он, в усмешке скривив губы.

– Но это вполне нормально для обычных людей. Ты для меня – не персонаж. Слышишь? Ты на-сто-я-щий, – последнее слово она проговорила по слогам, убеждая не только Ника, но и себя.

– Настоящий… благодаря тебе.

– Ты это в каком-то любовном романе вычитал, что ли? – Катя строго нахмурилась, но губы, не удержавшись, растянулись в улыбке.

– Вовсе нет.

Они одновременно засмеялись. Вряд ли стены библиотеки когда-нибудь слышали такой звонкий смех.

Ник взял ее за руку и мягко притянул к себе. Катя сразу уловила знакомый бумажно-древесный аромат, слегка отдающий типографской краской.

– От тебя пахнет как от новой книги. – Она осторожно коснулась его щеки, проведя кончиком пальца по линии чернильных букв.

– А от тебя осенью: чем-то дымным и пряным…

Он робко поцеловал ее в висок и шепнул на ухо:

– Только потом не пиши, что «его горячее дыхание обожгло мою шею» и все такое прочее…

– Обещаю. – Она крепко обняла Ника.

Когда они научатся говорить прикосновениями, слова утратят свой смысл.

Ночь за библиотечными окнами медленно выцветала. Стекла посветлели, и созвездия на них проявились уже отчетливо. Но двое в библиотеке не заметили этого. Только почувствовали, будто пространство сжалось вокруг них и перевернулось вверх дном.

Город превратился в снежный шар, а они – в неподвижные фигурки внутри него. Небо заполнилось снежинками… Или все-таки блестками? Катя не видела ни того, ни другого. Взгляд не выходил за границы чернильных букв.

Ей хотелось читать строчку за строчкой – от первой до последней, а потом заново…

Читать вслух – и чувствовать прикосновение слов на губах.

Читать вслух, чтобы разделить историю с тем, кто рядом.