Съемная комната стоила больше, чем Мохтар тратил в Штатах на что бы то ни было. Но ему чудилась картина. На этой картине он, Мохтар Альханшали, жил на тридцатом этаже – или на каком там этаже обитают Джефф и Мэтт, – стоял на балконе со всеми родными и близкими и смотрел, как в порт заходит судно с его кофе.

Мохтар позвонил Мэтту, и Мэтт решил, что Мохтар – вроде бы достойный преемник русского олигарха. Пусть только Мохтар встретится с Джеффом – последнее слово за ним. Мохтар прошел через вестибюль, не узнав никого за стойкой, и шагнул в лифт. На тридцать третьем этаже Джефф – высокий белый человек за сорок – открыл дверь. Предложил Мохтару вина. Мохтар отказался. Джефф налил бокал себе, они поговорили о русском студенте, о своем рабочем распорядке, и всю дорогу Джеффа явно подмывало задать тот же вопрос, что возник у Шагун. Ты что, саудовский принц? Когда Мохтар сказал, что занимается кофе, Джефф решил, что Мохтар бариста. В конце концов Мохтар заметил на кухонном столе дорогую ручную кофемолку и сумел вплести в разговор «Голубую бутылку». Этого оказалось довольно. Джефф ходил в «Голубую бутылку» каждый день. Он предложил Мохтару комнату, а Мохтар, вопреки всем своим фискальным обязательствам, согласился.

Стивен предложил помочь с переездом, но таскать почти ничего не пришлось. Вещей набралось на один чемодан и два мусорных мешка. Они припарковались за углом и внесли все земное имущество Мохтара в вестибюль Башни Б «Инфинити».

За стойкой работал молодой человек по имени Джонатан. Звонил телефон, в вестибюле царила суматоха. Джонатан должен был отдать Мохтару оставленный Джеффом ключ, но куда-то его задевал. Мохтар и Стивен сидели на кожаных диванах и ждали.

– С тобой все нормально? – спросил Стивен.

– Порядок. А что? – спросил Мохтар.

– Ты все время встаешь и открываешь людям двери.

Мохтар уже раз шесть вскакивал и садился. Ничего не мог с собой поделать.

– Извини, – сказал он. – Привычка – вторая натура.

– Ты здесь больше не работаешь, – напомнил Стивен.

– Я знаю. Я знаю, – ответил Мохтар.

Спустя неделю Мохтар ехал через Бэй-Бридж в Сан-Франциско. Город сиял, как хрустальная люстра. На пассажирском сиденье расположился отец Мохтара, на заднем – мать. Они только что поужинали – Мохтар угощал.

– Вы помните «Инфинити», где я раньше работал? – спросил он.

Они помнили.

– У них сегодня день открытых дверей. Хотите пойти?

У его родителей в башнях «Инфинити» работали двое сыновей – любопытно, конечно, заглянуть внутрь. Но день будний, восемь вечера. С чего бы в такое время устраивать день открытых дверей?

Других гостей в вестибюле не было. Ничто не указывало на день открытых дверей. Только бы родители заподозрили, что дело неладно, еще чуть попозже. В лифте Мохтар нажал «33». Он устроил так, чтобы Джеффа сейчас дома не было. Мохтар сунул ключ в дверь, открыл. Как обычно, за окнами бурлил Сан-Франциско, и в полированных полах канделябрами отражался центр города.

– Тут никого нет, – отметила мать.

Мохтар подвел ее к балкону, и они вдохнули воздух Залива и неба в вышине; отец остался в дверях.

– Он боится высоты, – пояснила мать. – Ты не знал?

Мохтар не знал. Они никогда не бывали выше третьего этажа, выше старой квартиры в Тендерлойне.

Мохтар завел мать обратно в квартиру, где отец уже увидел фотографии. Мохтар выставил на кофейный столик фотографии родителей в рамочках.

– А это здесь почему? – спросила мать.

– Мам, пап, вы сядьте, – сказал Мохтар.

Они сели.

– У меня теперь все очень хорошо, – сказал Мохтар. – Я много работаю, моя компания преуспевает. Я хочу, чтобы вы мною гордились, и я хочу вам помогать.

Он рассказал им про свой кофе, про заказы, про судно, которое скоро придет.

– Это так прекрасно, Мохтар, – сказала мать. – Но я все равно не понимаю, почему здесь наши портреты.

– Мам, – ответил Мохтар, – потому что здесь я живу.

Обстановка в Йемене ухудшалась. Из страны не вывозили практически ничего. Из портов импортировали в основном самое необходимое. Лекарств не найти, большая часть Йемена страдала от нехватки продовольствия. По оценке ООН, страна находилась на грани голода. Экспорт спешелти-кофе зарубежным обжарщикам ни у кого не числился в приоритетах.

Но Мохтар велел своим фермерам собирать урожаи. Вдова Варда, Генерал и остальные фермеры Хаймы по-прежнему работали – их регион война почти не затронула – и поставляли красные ягоды на склад Мохтара в Сану. Сортировщицы каждый день приходили в цех. Поскольку авианалеты продолжались, цех питался электричеством только от собственных дизельных генераторов.

Мохтар звонил каждый день, в четыре утра по калифорнийскому времени. Разговаривал с Эндрю и Али, удостоверялся, что все живы-здоровы, решал финансовые и логистические вопросы. Проблемы так и сыпались. В один прекрасный день сортировщица не смогла выйти на работу, потому что саудовская бомба разворотила дорогу, по которой женщина добиралась до цеха. На мужа другой сортировщицы давили, чтобы он перешел к хуситам, и супругам пришлось прятаться.

Да еще эти мешки «ГрейнПро». То, что Мохтару понадобились мешки, – это было хорошо. Кофейных зерен хватало, чтобы набить контейнер. Но нельзя перевозить зерна по морю, запихнув в традиционную мешковину. Если Мохтар хочет сразу показать, что кофе у него особенный, лучше прочих, начинать надо с упаковки, чтобы кофе не пах морем, судовым трюмом и тем, что в этом трюме везут или возили прежде.

Мешки «ГрейнПро» – промышленный стандарт: толстые пластиковые мешки, не пропускают влагу наружу, а чуждый элемент внутрь. В США и почти любом другом регионе мира добыть мешки «ГрейнПро» можно запросто – позвонил по телефону и дождался курьера UPS. Но доставить мешки в Йемен посреди войны – это за гранью разумного.

Мохтар умудрился доставить тысячу двести мешков в Эфиопию. Это заняло две недели. И никто не мог доставить их из Эфиопии в Йемен. Мохтар звонил в Джибути и в итоге нашел грузовое судно, которое курсировало между столицей Джибути и Мохой. Это заняло еще шесть недель. Прошло в общей сложности два месяца, прежде чем ему удалось доставить мешки в Сану. Там сортированный кофе аккуратно уложили в тщательно помеченные мешки. Запечатанные мешки отвезли в порт Адена – и они готовы были отправиться в Окленд.