законодательной и судебной власти в Британской империи. То, что военная доктрина также отражает "правило колониальных различий", пронизывающее британский дискурс, практику и институты внутри страны и в империи, не должно вызывать удивления. По мере того как Британия продолжала вести имперские, малые войны и другие вспышки насилия, ее военные все чаще рассматривали передовые методы работы с так называемыми непокорными туземцами, или, как их часто называли, террористами. В свою очередь, эти методы стали неотъемлемой частью более широкой институционализации насилия, и лучше всего они были отражены в работе полковника Чарльза Каллуэлла, который является одной из главных фигур в изучении методов борьбы с повстанцами на протяжении всего ХХ века. Его работа "Малые войны: их принципы и практика", написанная в 1896 г. и дополненная после участия в Южноафриканской войне в качестве штабного офицера и командира, стала отправной точкой для практически всех теоретиков и практиков борьбы с повстанцами, вплоть до наших дней. В своем обширном труде Каллуэлл не только обобщил опыт военных действий Великобритании на территории империи, но и извлек уроки из французской, испанской, американской и российской кампаний и др. В совокупности эти примеры давали ему целый ряд исторических примеров, подтверждающих не только краткосрочную эффективность безудержной силы, но и идеологическую базу, в которой подобные репрессивные меры рассматривались как отражение изнанки либерализма.

По мнению Каллуэлла, когда европейские войска участвовали в войнах против "нецивилизованного" и "дикого" населения мира, в отличие от цивилизованных армий , требовались иные правила. Каллуэлл указывал на "моральную силу цивилизации", лежащую в основе превосходства европейцев, и необходимость преподать "диким" народам "урок, который они не забудут". Каллуэлл одобрял не только стратегическое преимущество таких мер, когда против врага применялось тотальное уничтожение. Напротив, в своем трактате он подчеркивал "моральный эффект", который жестокость оказывала на "нецивилизованное" население, и писал

[Цель] - не только безошибочно доказать противоборствующей стороне, кто из них сильнее, но и наказать взявших в руки оружие. ... . . [Противник должен постоянно чувствовать свою моральную неполноценность. . . [Фанатиков и дикарей] необходимо тщательно преследовать и подавлять, иначе они поднимутся снова.

Моральный эффект" Каллуэлла отражал легкость, с которой военные соединяли "бремя белого человека" со стратегиями ведения боевых действий, создавая мораль насилия, которая не соответствовала имперским противостояниям по всему миру. Одновременно расистские и извращенно-патерналистские, морализаторские термины Каллуэлла, тем не менее, указывают на то, как британская военная доктрина воспроизводила нормы либерального империализма викторианской эпохи, нормы, согласно которым применение насильственных мер считалось необходимой частью обеспечения порядка и цивилизации отсталых рас мира. Либеральный империализм, в котором бинер добра и зла оправдывал насилие в империи, был не просто оправдательной идеологией. Он формировал и отражал само- и национальное понимание в парламентских дебатах, средствах массовой информации, популярной культуре, памятных актах и т.д. Она также формировала военное мышление и военную практику Каллуэлла и многих его преемников - от высокопоставленных чиновников до рядовых солдат - в будущих колониальных конфликтах. В последующие годы главным вопросом станет создание правовой и политической базы, необходимой для применения карательного насилия Каллуэлла. После отказа от обычных методов ведения войны "регулярные войска", по словам Каллуэлла, "вынуждены прибегать к угону скота и сожжению деревень, и война приобретает аспект, который может шокировать гуманиста".

Если обратиться к истории империи, то параллельно происходила эволюция правовых и политических норм, которые отражали применение Великобританией насилия на местах, как это было сформулировано в трактате Каллуэлла. В то время как в Англии, Шотландии и Уэльсе в XIX веке все большее распространение получало правление по принципу conse nt, в Ирландии, например, порядок наводился с помощью ряда законов о восстании, законов о приостановлении действия Habeas Corpus и введении военного положения. Когда этих мер оказалось недостаточно, были приняты законы о принуждении, предусматривавшие, в частности, контроль над оружием, особые системы судопроизводства, уголовную ответственность за принесение присяги. В свое время юрист и теоретик конституционализма Альберт Дайси четко обозначил полную несовместимость законов о принуждении с правовым государством и идеалами гражданских свобод, заявив следующее:

в принципе... глубоко порочный... [он] фактически предоставил ирландской исполнительной власти неограниченную власть ареста; он установил у них деспотическое правительство... [Его] нельзя было сделать постоянным и распространить на все Соединенное Королевство, не лишив каждого гражданина безопасности его личной свободы".

В конечном итоге эти акты стали предшественниками современных чрезвычайных положений, правовые кодексы которых передавали репрессивные полномочия гражданским властям, которые, в свою очередь, могли объявить чрезвычайное положение, или английский эквивалент осадного положения. Это отличалось от объявления военного положения, и, что очень важно для Ирландии и других частей империи, мало что в Актах о принуждении, наделяющих полномочиями, подобными чрезвычайному положению, могло быть оспорено в суде.

Что касается других стран империи, то в 1915 г. был принят закон "Об обороне Индии", который отличался широким репрессивным размахом. Этот закон позволял исполнительной власти Индии принимать любые постановления для обеспечения общественной безопасности и обороны Британского раджа. Только в Бенгалии было введено в действие около 800 постановлений, уничтожавших гражданские и политические свободы, которые еще существовали. Когда в 1916 г. во время Пасхального восстания, а затем и Войны за независимость Ирландии Великобритания перешла к вооружению гражданского государства в Ирландии, она предприняла целый ряд крайне авторитарных действий. Используя юридически обоснованную стратегию принуждения, Уайтхолл и его дублинская резиденция разжигали войну, которая быстро переросла в кровавую баню убийств, репрессий и контррепрессий. В ходе войны были задействованы военные и полицейские силы, в том числе печально известные "Черные и таны" и "Вспомогательные силы", которые в последние месяцы Войны за независимость Ирландии, наряду с другими репрессивными мерами, помогали осуществлять узаконенные репрессии, а по окончании войны многие из них перебрались в Палестину.

Действительно, вернувшись в 1930-е годы в мандат, британское правительство предприняло ряд шагов, которые закрепили десятилетия узаконенного беззакония в виде набора чрезвычайных полномочий, ставших образцом для будущих кампаний по борьбе с повстанцами. В 1931 г. был принят Указ Совета по обороне Палестины, наделивший верховного комиссара полномочиями, превосходящими все существовавшие до сих пор аналогичные законы. Основываясь на ранее принятых в Ирландии и Индии кодексах, восходящих к ирландскому закону 1833 г., Указ Совета наделял верховного комиссара правом объявлять чрезвычайное положение, издавать и изменять правила ареста, содержания под стражей без суда и следствия, цензуры, депортации, рассмотрения дел военными судами и т.д. После всеобщей арабской забастовки 1936 г. Верховный комиссар объявил чрезвычайное положение в Палестине и издал первый из серии чрезвычайных постановлений и приказов о внесении изменений, которые предусматривали право сносить здания, включая деревни и дома,