Вслух он свои соображения не высказывал — капитан второго ранга Волков, командир "Краба", лихой, бесшабашный и в то же время грамотный подводник, служивший старпомом на атомарине "Тамбов" и получивший там прозвище "тамбовский волк", ревниво оберегал честь моряков с "Гепарда" (многих из них он знал лично) и не допускал никаких сомнений в их высоком профессионализме. Тем не менее, чернокнижник предпочёл бы, чтобы встреча с противником произошла тогда, когда он, Денис Изотов, смог бы встретить его во всеоружии, сидя за пультом управления. Однако сном он не пренебрегал — ни один человек не может бодрствовать двадцать четыре часа в сутки день за днём, а затуманенный усталостью мозг в трёхмерном подводном бою — плохое оружие.

…"Краб" встретился с подводными драккарами Эйрика над той же долиной, которая стала могилой для "Гепарда" и "Морского волка" — "пиявки" со "Свальбарда" сосали нефть там же, где и в прошлый раз, а "Дракон" и "Змей" прикрывали флагмана. Акустический контакт был неотчётливым, но Денис ни минуты не сомневался в том, что бой неизбежен, и вопрос только в том, кому жить, а кому умирать, захлёбываясь ледяной водой.

— Судя по шумам, — деловито сказал "тамбовский волк", обменявшись парой слов с офицером-акустиком, — это "лос-анджелесы", два штуки. Старые, можно сказать, знакомые — с одним таким нахалом мой "Краб" когда-то уже имел дело. А за ними прослушивается кто-то третий — то ли ракетоносец типа "Огайо", то ли ещё один "лос". Далековато — толком не разобрать. И чьи это корабли — тоже неясно: может — глобы, а может — викинги. Но в любом случае…

— …это враги, — отозвался Денис, и слова его тут же получили подтверждение: в еле различимый шум винтов неизвестных субмарин, шедших малым ходом, вплёлся свистящий писк бешено вращающихся винтов выпущенных торпед — противник атаковал первым.

На "Краба" шли восемь торпед, и попадания всего одной из них было достаточно, чтобы "барракуда" повторила судьбу "Гепарда". Однако её командир не думал ни о защите (пусть этим занимается чернокнижник, раз уж он взялся за это дело), ни об уклонении (при

таком раскладе пустое это дело, хотя пару-тройку ложных целей запустить не помешает) — он нанёс ответный удар.

Опережая имитаторы, предназначенные сбить с толку вражеских акустиков и головки самонаведения чужих торпед, к субмаринам викингов устремились подводные ракеты.

Подводная ракета "Шквал" была детищем далёких шестидесятых, но так и осталась непревзойдённой. Под водой большие скорости казались немыслимыми: сила трения служит стопором, она "съест" любую скорость. Однако если корпус торпеды "закутать" в газовую оболочку, создать каверну, то сила трения снизится настолько, что достижение невиданных скоростей станет реальностью. "Шквал", по расчётам, развивал фантастическую скорость — сто метров в секунду, тогда как обычные торпеды шли в три раза медленнее.

Такая высокая скорость движения торпеды была получена за счёт применения подводного реактивного двигателя, работающего на твердом гидрореагирующем топливе, обеспечивая большую тягу, и движения ракеты в кавитационной полости — в воздушном пузыре, — что резко снижает сопротивление воды. Изначально "шквалы" несли ядерную боеголовку в сто пятьдесят килотонн, но затем был создан вариант и с обычной боеголовкой.

Появление бесшумных и скоростных подводных лодок изменило весь ход морских баталий. Морские военные эксперты считают, что под

водой закончилась эра игры в "кошки-мышки", когда субмарины долго выслеживали друг друга. Подводный бой будет напоминать схватку самолетов, говорили они, и вот тут-то и пригодятся реактивные торпеды.

Первые "шквалы" не имели системы самонаведения, компенсируя этот недостаток высокой скоростью, абсолютной помехоустойчивостью — очень трудно вывести из строя то, чего нет, — и проводным телеуправлением. Но "шквалы-М", выпущенные из торпедных труб "Краба", были самонаводящимися — их встроенные магнитометры "чуяли" огромные массы металла скользящих под водой субмарин и дополнительно корректировали подводный полёт этих ракет-убийц.

"Шквалы", мчавшиеся со скоростью двести узлов — триста шестьдесят километров в час, — настигли "Дракона" и "Змея" раньше, чем их торпеды прошли половину расстояния, разделявшего их и "барракуду". Взрыв двухсот килограммов "морской смеси" с лёгкостью разодрал борт "Дракона", ломая рёбра шпангоутов и разрывая вены трубопроводов, и послал "лос-анджелес" в нокаут, а через секунду такая же судьба постигла и "Змея": обе подводные ракеты, выпущенные "Крабом", нашли свою добычу.

Два мощных подводных взрыва, отправивших в небытиё три сотни человек, Изотов отметил краем сознания, как нечто не слишком его касающееся. Чернокнижник был очень занят: его пальцы порхали над сенсорной панелью управления "зеркалом" — со стороны Денис походил на пианиста-виртуоза, исполняющего без нот (по памяти) сложнейший этюд.

Вопрос Пантелеева, заданный питерским чернокнижникам после боя с викингами у Кольского полуострова "А как насчёт дистанционного уничтожения цели?" имел ответ — на Балтике уже испытывались первые "зеркала". Принцип их действия был прост: для системы противоторпедной защиты использовался старый добрый ультразвук, уже применявшийся в самых разных отраслях техники. Соединение ультразвукового излучателя с МЛ-генератором породило грозное оружие, способное деструктурировать (пусть и на небольшой дистанции) твердые тела. Мощность — это энергия в единицу времени; создать

вокруг подводной лодки сплошное ультразвуковое защитное поле требуемой напряжённости было невозможно, но в импульсе "зеркало" развивало мощность, достаточную для быстрого разрушения объектов средних размеров — торпед и подводных мин. Оставался сущий пустяк: обеспечить встречу энергетического импульса от антенны-эмиттера со скоростной подводной целью. "Зеркало" "стреляло" узконаправленными мощными пучками энергии, но ими надо было ещё попасть. Эту задачу с успехом могла бы решить компьютерная система наведения, но беда в том, что практически всё высокотехнологичное производство стало жертвой Обвала, постобвала и неофеодализма — надёжная система не была разработана. Оставался лишь наводчик-человек, и этим человеком на борту "Краба" был сейчас чернокнижник Денис Изотов.

Он видел всю картину боя — гидролокаторные пеленги сообщали ему, где находятся начинённые взрывчаткой металлические рыбы, нацелившие на субмарину свои головы. И Денис ловил их ультразвуковыми конусами, встречая подводную смерть точными ударами незримых клинков.

Одна из торпед взорвалась на безопасном расстоянии от "Краба" — подводную лодку чуть покачнуло. Ещё две ушли в сторону и пропали; остальные, превратившись в мёртвых рыб с замершими хвостами-винтами, тонули одна за другой. Последняя торпеда размазалась раскисшей кляксой в кабельтове от "барракуды", распадаясь и растворяясь в воде комком грязи. Денис в изнеможении откинулся на спинку кресла и поймал на себе взгляды офицеров субмарины, смотревших на него с восхищением и каким-то мистическим трепетом.

Он тоже посмотрел на них, и вдруг очень отчётливо понял, что мужество этих людей — особое мужество. Солдат, встающий в атаку, в глубине души надеется, что пули пролетят мимо; пилот сбитого самолёта уповает на катапульту и парашют, матрос тонущего корабля — надводного — имеет шанс спастись. У подводников такого шанса нет, особенно если у них под ногами три километра чёрной бездны, а над головой — толстый паковый лёд, закрывший океан крышкой хрустального